Прочитав, поняла, что люди, о встрече с которыми она мечтала, где-то рядом.
Это было стихотворение, с первого раза запомнившееся ей:
Наши дни — дни черного позора,
Дни проклятий, крови и тоски...
Уж не встретить нам доверчивого взора,
Ни пожатья дружеской руки.
Там, где жертвой гнусного насилья
Пал доверчивый, расстрелянный народ,
Там, где кровь рабочих и детишек
К мести, гневу и печали вопиет,
На коленях пред кумиром крови,
Перед идолом порока, зла и тьмы,
Цвет ума — Россия молодая
Пресмыкалась с трепетом в пыли.
Вера вспомнила: недавно в Петрограде была устроена студенческая манифестация. Злые, жгучие слова, наверное, вылились на бумагу на другой же день после шествия студентов к Зимнему. Но кто написал стихотворение, кто положил его в ящик? Вера прислушивалась: не говорят ли о нем однокурсницы? Нет. Их волновали латынь, голеностопный сустав и шляпки из шелковой соломки.
Все открылось перед ней неожиданно. В анатомичку вошла высокая, удивительно красивая девушка и, плотно прикрыв дверь, сочным, показавшимся Вере каким-то вкусным голосом сказала:
— Курсистки, вы все народ небогатый. Сегодня мы будем говорить о наших нуждах, о кассе взаимопомощи. Приходите!
На собрание зачем-то пожаловали студенты. Они и говорили. Но не о кассе. Один из них, бородатый, с курчавой дикой копной волос, выкрикнул без всякого предисловия:
— В борьбе обретешь ты право свое! Вот наш девиз!
Высокая девушка поморщилась:
— Эсер.
— Социалист-революционер! — с почтением уточнила порывистая желтолицая курсистка в пенсне на серебряной цепочке.
Говорил оратор горячо, быстро размахивая рукой. Ему долго хлопали.
Потом к кафедре стремительно прошел худощавый высокий студент, и Вера вдруг услышала слова из стихотворения: «Наши дни, дни черного позора». Этот с энергичным худым лицом человек говорил страшное: он звал бороться против войны. Ему аплодировало человек пять.
Курсистка в пенсне толкнула Верину соседку острым локтем в спину.
— Тише, милая курсиха. Ладони отобьешь. Это же большевик.
Та рассердилась.
— Ну и пусть. Ведь он правильно говорит!
После этого собрания Веру нестерпимо потянуло к людям, которых она видела там. Издали следила за той, высокой, но стеснялась подойти. Курсистка была, как все, в черном платье с кружевным воротничком, но оно сидело на ней красивее, чем на других. Тяжелые, уложенные на затылке волосы словно закидывали голову. Вот, наверное, такой же была Софья Перовская — решительной, всегда занятой какими-то таинственными делами. В перерыв Вера старалась быть около этой девушки. Наконец та обратила на нее внимание. Под пытливым взглядом ее серых глаз Вера вдруг заволновалась и стала водить пальцем по подоконнику. Сейчас девушка скажет что-то решающее для нее.
