На сцене шла суматоха. Помощник выбился из сил, бегая из одной уборной в другую. Резкий звонок звучал оглушительнее, чем когда-либо. Плотники в чистых рубахах, подвыпившие ради торжественности случая, бросались декорациями и ругались, как никогда.
В театре пахло бенефисом. Сам губернатор обещал почтить «театральную именинницу», вручая ей сотенную за ложу.
Уборная торжествующей Киски была битком набита. Здесь был и липкий, как сахар, белобрысый рецензент «Захолустья», и предводитель, и влюбленный Томилин, и наконец, сам Илья Исаевич, сиявший улыбкой и орденами.
Сама именинница в коротеньком платьице, уже готовая к 1-му действию, казалась прехорошенькой девочкой. Она и подделывалась под этот тон, играла глазками, наивничала и, в общем, была прелестна.
— Вы уж поддержите, господа! — по-детски складывая ручки, просила она.
— Ну, еще бы, божественная, мозоли нахлопаем.
— А подношения есть? — лукаво прищурилась Киска.
— Весь оркестр завален, чуть будку не сбили с места. Ванька и то жалуется, что ему лысину пробьют, — шутил «сам», довольный бенефисом.
— Ах, вы милый! — подпрыгнула она и сочно чмокнула его в самые губы.
— Раз! — засмеялся остановившийся на пороге Горский.
— Мамочка, нельзя. Отвернись, сахарный. Ведь случай-то такой! Ради случая можно.
— Да вы не беспокойтесь, Илья Исаевич, он не ревнует, — не совсем искренне засмеялась Танина.
— Ну-у?
— В примадонну врезался! Ей-Богу…
— Ну, это уж не годится — обижать Кисоньку, — нежно протянул председатель и шокированный и задетый в одно и то же время пикантной разнузданностью Кис-Кис.
— И не обидит, Вадим Павлович… Не заплачу: другие найдутся… «Новый поклонник его мне заменит, горе ему же, мне что ж за беда!» — лихо пропела Киска, играя разгоревшимися глазами.
— Браво! Браво! — вторили мужчины, окружившие эту маленькую, соблазнительную в своем задоре женщину.
Но Горский ничего не замечал, казалось…
Раздался 1-ый звонок. Он прошел в уборную Ратмировой…
— Ольга Павловна, можно?
— Входите.
Она сидела у зеркала, тоже готовая к выходу с ролью в руках.
Он окинул ее опытным взглядом и тотчас же понял, что такая, как она, чистая и хорошая, для роли не годится.
— Что, не то? — угадав его мысль, спросила она тревожно.
— Не то, голубушка. Перцу в вас нет, — сознался он чистосердечно.
