Минучая смерть | страница 2
Затепло они успели сколотить остов дома и покрыть его железом. Осень и зиму то и дело бегали к нему, боялись, как бы люди не ободрали — его, и во всем отказывали себе.
Ранней весной настлали полы, поставили печи, вставили окна и перебрались. Сарай, палисадник и ворота делали плотники, а ставить забор Егору пришлось самому.
От вечернего гудка до темноты и с зари до гудка на работу вокруг дома стучал топор. Варвара изнутри обмазала и побелила стены, пошла в ближайшую деревню, подрядила мужика навозить глины и залюбовалась в его дворе осокорем:
— У-у, распускается как! Нам бы вот такой к дому.
Жену мужика тронула ее забота о зеленом шуме над новым домом. Она переглянулась с мужем, повела Варвару в конец огорода и указала на молодые осокори:
— Какой нравится, тот и бери.
Варвара выбрала прямой, с развилкой веток на макушке, и для верности выкопала его с шапкой земли у корня.
Мужик брался привезти осокорь с глиной, но она не согласилась:
— Увянет еще за ночь, — и понесла сама.
Егор заделывал забор в конце огорода. Она потихоньку пронесла осокорь во двор, посадила, полила его и, как бы подбадривая, погладила. Весь вечер думала о нем, на рассвете прежде всего вышла к нему и заулыбалась: листочки его переливались и играли свежестью, будто он у дома и родился. Варвара щедро полила его, поставила самовар и со смехом вывела проснувшегося Егора во двор:
— Гляди! Вчера посадила, боялась, что не примется, а он во как…
— Это хорошо, — одобрил Егор, — Надо в палисаде сирени да акации посадить, а за сараем садок завести.
Егор не верил, что дом, огород и сад заменят детей, но делал все так, чтобы у Варвары было больше забот, и часто твердил, что теперь им старость не страшна: свой дом, свой огород, а лет через пять и свой сад будет. Варвара подхватывала его слова и жила всеми жилочками.
Стены дома заголубели под ее руками, фундамент зазолотился охрой и красными разводами. На огороде перинами взбухали гряды. В палисаднике и во дворе - от ворот к осокорю и вокруг крылечка - зашевелились усики цветов.
Варвара до гудка выбегала за ворота, с дороги веником сметала на совок конский навоз, ссыпала его про запас в ящик за сараем, а часть клала в выкопанное вокруг осокоря блюдо земли и щедро поливала его:
— Расти.
И осокорь рос. До зимы во дворе держался запах сосновых стружек, а весной его залила терпкая осокоревая горечь. Посаженные Егором сирень, яблони, груши, крыжовник усеялись зелеными брызгами так, как в стужу мерещилось Варваре. Но радоваться зелени и солнцу ей мешала глухая тоска. Заскораживая гряды, она почувствовала в груди стеснение, кинула грабли и ощупала себя: