— Прекрасно, — успокаивает ее Рой. — Моя жена… она не узнает, я ведь могу сказать ей, что выиграл их в покер, и… Вот дьявольщина, я ведь завязал со всеми этими делами; вчера вечером я принял твердое решение, а сейчас, о господи, я чувствую себя мошенником…
— Да что вы, — успокаивает его женщина, — никакой вы не мошенник. Мы все… каждый ошибается по-своему.
— Ошибается, да…
— Мне так жаль, что я могу дать вам так немного денег. Давайте я вышлю вам позже.
Рой качает головой и, открыв дверцу машины, жестом приглашает женщину садиться. Она садится. Рой, поддерживая ее под локоток, помогает усесться в кресло.
— Благословенно ваше сердце, — говорит он, — и это самое ценное. Когда получите деньги по билету, купите игрушек вашим сорванцам.
Она смотрит на Роя. Лучи солнца бьют ей прямо в лицо. Глаза сужаются в щелки, стараясь укрыться от слепящего света.
— Может быть, вас хотя бы подбросить до…
— Не надо, — отвечает Рой. — Пройдусь, а потом возьму такси. Мне нужно все обдумать. Все, что я сделал. А вы поезжайте. Поезжайте домой.
Женщина захлопывает дверцу и заводит мотор. Из выхлопной трубы вырывается клуб дыма. Да, ее машине вновь и безотлагательно требуется ремонт. Рой отходит назад и не переставая машет рукой, пока она выруливает с парковки и выезжает на улицу.
В горле у него неприятные опущения. Рой думает о таблетках. Следит за полетом птиц.
Двумя минутами позже на парковку въезжает машина Фрэнки, музыкальная система работает на пределе мощности, стекла пульсируют в ритме басовых. А Фрэнки счастлив, думает Рой. Все-таки новые деньги, а значит, и потратить на себя он сможет немного больше. Фрэнки распахивает дверцу, приглашая Роя садиться, и громкие звуки музыки, вырвавшись из салона, разносятся по всей парковке, заполняя чуть шевелящийся под ветром воздух.
— Да выключи ты ее, — кричит Рой.
— Что?
— Выключи, тебе говорят, эту проклятую музыку, иначе я не сяду.
Фрэнки уменьшает громкость стереосистемы настолько, что музыки почти не слышно, и Рой бросает сумочку на колени подельника. Фрэнки раскрывает ее, там деньги, хрустящие стодолларовые купюры.
— Свеженькие, только что из банка, — говорит он, сгибая большим пальцем край пачки; купюры с шуршанием распрямляются. — Как я люблю их. Сколько здесь?
— Что-то между шестью и семью. Точно она не сказала. — Рой садится в машину, закрывает дверцу, пристегивается. — Давай считать, что здесь шесть тысяч, чтобы облегчить расчеты.
— Жадная сучка, — бормочет Фрэнки, запуская двигатель. Машина стремглав срывается с места, проносится по парковке, выскакивает на улицу. Улыбка сходит с его лица, а вместо нее появляется кислое выражение. Шесть тысяч… для Фрэнки этого не достаточно. Рой чувствует, что в такой день, как сегодня, и двадцать шесть тысяч нельзя было бы считать хорошей добычей.
