, в которых частично использовал материалы полемических возражений Жаботинскому. Один из таких «утилизированных» фрагментов мы выделили в записях Чуковского курсивом.
В дневнике Чуковского сохранилось еще одно упоминание о словесном турнире в Литературно-артистическом обществе, где он принимал участие вместе с Жаботинским:
8 февраля 1903. Вот какая заметка напечатана была вчера (вклеена вырезка из газеты): «Контрасты современности» <доклад К. Чуковского в лит. арт. о-ве> вызвал настоящий словесный турнир между докладчиком и отстаивавшим его положения гг. Жаботинским, Меттом с одной стороны и резко восставших против идеализма гг. Брусиловским, Гинзбургом и др. Прения затянулись до 12 ч. ночи. Следующее собеседование состоится через 2 недели.[48]
Эти успешные выступления помогали вхождению в литературную среду, тем более что параллельно Чуковский начал регулярно печататься в «Одесских новостях». Молодой Николай Корнейчуков, с момента вступления на журналистское поприще ставший навсегда Корнеем Чуковским, полностью оправдал ожидания Жаботинского. «Скоро одесская газета, — вспоминал Владимир Швейцер, — держалась уже на „трех китах“: корреспондент из Рима, писавший под псевдонимом „Altalena“, бытописатель одесского „дна“ Кармен, отец известного кинорежиссера Романа Кармена, и молодой литературный критик Корней Чуковский».[49]
Поддержка Жаботинского многое значила в последующем быстром превращении юноши без определенных занятий, не окончившего курс гимназии и перебивавшегося частными уроками, во влиятельного литературного критика. Разумеется, этой быстрой метаморфозе способствовала исключительная, почти религиозная любовь Чуковского к литературе и его не менее исключительная работоспособность.
Но все-таки в период, когда молодому критику приходилось завоевывать право «сметь свое суждение иметь», Жаботинскому неоднократно случалось приходить ему на помощь. Так было после публикации критического фельетона Чуковского «Л. Е. Оболенский»[50], в котором он высмеял пустопорожние статьи плодовитого либерального публициста. Не привыкший к подобным выпадам Оболенский ответил начинающему критику свысока, и Altalena нашел нужным посвятить заступничеству за Чуковского один из очередных фельетонов «Вскользь»[51]. Негодование Жаботинского вызвал прежде всего тон, которым столичный «литературный генерал» отвечал молодому критику, но в ответе Жаботинского несомненно присутствует спор и с местными, одесскими недоброжелателями Чуковского.
