Но тут вскочил Сергей Сергеич.
Он оперся обеими руками о стол, а тело наклонил немного вперед, будто стоял на кафедре.
— Пить? Знахарское зелье… пить?
— Сережа! Какой ты невыдержанный! Это прилично. Девушка с лучшими намерениями…
Чтобы утешить меня, Мария Федоровна взяла пучок травы, понюхала его и закашлялась.
— Пахнет крепко. Может быть, и в самом деле поможет? Сделаю настойку и буду, как это говорят, опрокидывать перед обедом.
В тот же миг Сергей Сергеич подскочил к дивану, вырвал у Марии Федоровны пучок травы и с криком: «Терпеть не могу темноты и невежества!» — выбросил его в окно, которое до зимы не закрывалось. Несчастный пучок зацепился за догола раздетый, будто ограбленный куст сирени и беспомощно повис в воздухе.
С победоносным видом, точно подвиг какой-нибудь совершил, Сергей Сергеич проследовал обратно к столу и снова уткнулся в газету.
Тогда только я пришла в себя и тихо сказала:
— Траву вовсе не надо было опрокидывать перед обедом. Ею нужно омывать конечности…
Но было уже поздно: букет «с далеких горных лугов», поболтавшись немного на кусте сирени, упал вниз.
Мария Федоровна, утешая, гладила меня по руке.
— Сережа! Ну кто поверит, что твоя мать педагог? И что сам ты учишь молодых людей уму-разуму? Никакой выдержки, никакой! Девушка с лучшими намерениями…
— Вот именно, с лучшими… — жалобно проговорила я.
— Благими намерениями куда дорога вымощена? В ад! Прямехонько в ад…
— Мы с мамой хотели… Я каждый день буду за вами ухаживать. Прямо с утра до вечера…
— За мной? Ухаживать?
— Ну да! Это мы с мамой решили.
Сергей Сергеич оторвался от газеты:
— С утра до вечера, говорите? Да? Целый день? А вы что же, нигде не учитесь?
— Нет, не учусь…
— И не работаете?
— Я не работаю…
— Угу-у… — протянул он.
Покосился на мои новые лакированные туфли, потом подергал себя за ухо и спросил:
— А это у вас… что? Красные подсолнухи? Или солнце в час заката?
— Это клипсы… — растерянно ответила я. И для чего-то добавила: — У нас таких не бывает.
— У нас не бывает? — удивился Сергей Сергеич. — А вам откуда же привезли? С того света? — Он сердито постучал ложкой о тарелку. — Маму, между прочим, ученицы навещают. Да, навещают… — И ехидно добавил: — В свободное от занятий время!
— Сережа, ты в институт опоздаешь в конце концов! — воскликнула Мария Федоровна. — Она ведь не знает, что у тебя характер вулканического происхождения. Не знакома еще с тобой.
И, притягивая меня за руку к дивану, тихо, как заговорщица, прошептала:
