— Вижу, что и вас он достал крепко…
— Он человек шустрый, он всех достал, — горько сказал мне мой тягостный собутыльник. — Пока ты отлучался на время, он тут в большие забияки вышел. Поэтому коли понадобится тебе помощь — деньгами, нужными концами, инвентарем тебе привычным, — подсобят тебе.
Я налил в стакан шотландской ячменной самогоночки, медленно-протяжно отхлебнул, зажмурился от удовольствия, а потом поднял на него свой простодушно-доверчивый глаз:
— Ага, понятно! Ну и жить, само собой, под твоим надзором?
— Ну почему — под надзором? — обиделся Николай Иваныч. — Просто вместе будем жить, часто видеться. А вот Валерка, тот при тебе будет круглые сутки на побегушках. Всегда он при тебе будет…
— Выходит, моего согласия и не требуется? — спросил я на всякий случай.
— Да что ты такое говоришь, Костя? Кто ж тебя неволит? Вольному воля! Только воля эта тебе ни к чему. Без меня тебя через неделю угрохают… — На таранном его рыле проступила, как плесень, скорбь-печаль о моей горькой участи.
— Твои дружки, что ли? Которые за справедливость?..
— Нет. Мои друзья — люди смирные, добрые, безобидные. А угрохает тебя твой закадычный дружок…
— Зачем? — простовато спросил я. — Дружок мой в большой отрыв ушел. Он, можно сказать, везде, а я — нигде… За что?
— За длинный язык твой, Костя, за несдержанность. — Николай Иваныч сочувственно вздохнул, и рыжеватые мыши его съехались на переносице, слились, совокупились. — Я тебя понимаю: обидно было и крайним оказаться, и девочку любимую в залог дружку оставить. Вот ты и болтал не к месту, что рассчитаешься с ним по самому крутому счету…
— Все-то вы знаете, — помотал я головой.
— Знаем, Костя, знаем, — кивнул Николай Иваныч. — И дружок твой знает — у него служба безопасности не хуже нашей. И он тебе рекордный кросс со стрельбой не позволит. Теперь ваша дружба встречный бой называется. Вот ты и прикинь, что к чему… Сейчас этот урод, выкидыш гнойный, захочет взаимных клятв на крови. Верности до гроба — дураки оба.
— Ладно, ужинать пора, — махнул я рукой. — Вопросы ты мне серьезные задал, тут думать надо. Пошли в кабак…
— Зачем ходить? — возбудился Николай Иваныч. — Мы сейчас в номер закажем, чего нам в ресторане зря светиться, рисоваться лишнего. А думать, конечно, будем. Тут не олимпиада, ошибиться нельзя. За второе место серебряную медаль на кладбище выдадут… — Он встал, открыл дверь, позвал охранника:
— Валер! Подь сюды! Значит, спустись в ресторан, своим глазом убедись — ужин пусть по полной программе будет.
