— Росси! Когда же, черт побери, атаковать начнешь? — заорал Льяное.
— Уже, мой комиссар! — ответил младший офицер. — Сейчас пойдем.
Льянос осмотрелся. Пикап и грузовик все еще горели. От жары краска на фасадах двух домов с выбитыми стеклами полопалась. Гусман исчез в воротах одного из зданий. Росси и Суприно позади «шевроле» отдавали полицейским агентам в штатском распоряжения.
«Ну вот теперь, — подумал комиссар, — побегут словно крысы».
В кабинете муниципалитета Игнасио неторопливо, глоток за глотком потягивал мате.[8] Капрал Гарсиа занимал позицию у одного окна, садовник Мойяно — у другого.
— Парни убрались восвояси, — заметил Мойяно, — с перепугу…
— А я думаю, вернутся, — протянул Гарсиа. — Пойдут еще на переговоры,
— На заговоры, — поправил его Игнасио.
— Пожалуй. Ночка будет нелегкая. Если бы у наших ребят на площади было оружие, они бы могли их окружить.
Через заднюю дверь торопливо вошел Хуан.
— Дон Игнасио! Надо быть начеку! Подползают, точно змеи,
Игнасио оставил мате на письменном столе.
— А ну, дай взглянуть!
Оттеснив Гарсиа, он, слегка пригнувшись, встал у окна.
— Н-да, подползают… — Гарсиа вновь занял прежнее место. — И штатских за собой тащат. Рейнальдо забрался на крышу дома напротив. Думает, его не видно, кретин.
Росси и трое полицейских выползли из-за обгоревших автомобилей. За ними медленно двигалось шестеро парней в штатском с винтовками. Они плотно прижимались к асфальту, изредка приподнимая головы.
— Обожгутся, — сказал Гарсиа, — мостовая так и пышет жаром.
С улицы донеслись отдельные хлопки выстрелов. Это открыли огонь по окнам муниципалитета полицейский комиссар, укрывшийся в одном из подъездов, и Гусман. Получивший травму полицейский стрелял из-за дома, а Суприно — с крыши.
От рам и наличников полетели щепки, со звоном посыпались стекла. Мойяно рухнул навзничь. Все, кто был в помещении, попадали на пол.
— Сволочи! — заорал Гарсиа. — Еще как напирают!
На паркете расплылось кровавое пятно. Мойяно лежал недвижим. К нему подполз Хуан и, увидав его глаза, произнес:
— Бедняга Мойянито.
Гарсиа поднялся, прижавшись к стене, просунул ствол автомата в разбитое окно и открыл огонь по людям на площади.
Один из полицейских вскочил и пустился наутек. По зданию муниципалитета забарабанили пули. Портрет Перона в раме закачался и рухнул.
— Скверно, — констатировал Гарсиа. — Лучше сдаться, дон Игнасио.
— Ни в коем случае! — закричал Хуан. — У нас же еще авиация есть.
— Не шути хоть сейчас-то, — отозвался алькальд.
