* * *
Мне показалось, она была чуточку пьяна. Она опустила взгляд — я был рад этому, так как сумел рассмотреть, насколько длинны и густы ее ресницы, — и поковыряла вилкой в салате. Затем снова подняла глаза и чуть улыбнулась. Зубы ровные, один к одному. Я знал, что так бывает, но прежде не видел ничего подобного.
— Так что же, — спросила она, — я одержала победу?
Я снова кивнул.
— Несомненно.
— Ну что ж, — сказала она, вздохнув.
— Вас зовут Глория. — Я не спрашивал, а утверждал.
— Как вы узнали?
— Так должно было быть, только и всего.
Она внимательно рассматривала меня, мои глаза, лоб, плечи.
— Если вас зовут Лео, я закричу.
— Тогда кричите. Но почему?
— Я… я всегда думала, что встречу человека по имени Лео, и…
Как раз в этот момент Хелен принесла мне ланч, перечеркнув тем самым прекрасные отношения, сложившиеся между нею и мной за последний месяц.
Когда Глория увидела тарелку, ее глаза расширились.
— Должно быть, вы большой любитель омара по-голландски.
— Большой любитель всего изысканного, — сказал я. — Причем в больших количествах.
— В жизни не встречала человека, похожего на вас, — призналась она чистосердечно.
— И никто, похожий на вас, — никогда не встречал.
— Да?
Я взял вилку.
— Конечно, нет, иначе на свет появился бы уже новый род. — Я зацепил вилкой омара. — Вы не будете так добры, не последите за тем, как я ем? Не могу перестать смотреть на вас и боюсь, что ткну вилкой в лицо.
Она фыркнула. Это не был ни сдавленный смех, ни хихиканье. Настоящее фырканье, как у Льюиса Кэрролла. Большая редкость.
— Я послежу.
— Спасибо. А пока будете следить, говорите, что вам не нравится.
— Что мне не нравится? Зачем?
— Вероятно, остаток жизни я проведу в поисках того, что вам нравится, причем занимаясь этим вместе с вами. Поэтому давайте исключим ненужное.
Она засмеялась.
— Хорошо. Мне не нравится тапиока, потому что из-за нее я чувствую себя кричащей, бросающейся в глаза. Мне не нравится мебель с пуговками на обивке; не нравятся тюлевые занавески, которые расходятся; ткань в мелкий цветочек; крючки и кнопки там, где должна быть молния; тот дирижер, у которого в оркестре слащавые саксофонисты, а солист поет йодлем; мужчины в твиде и с трубками; не нравятся люди, которые не могут смотреть мне в глаза, когда лгут; не нравятся ночные рубашки; не нравятся люди, которые делают коктейли со скотчем… Боже, как вы быстро едите.
— Это чтобы утолить голод, теперь я могу есть, соблюдая все правила хорошего тона. Мне нравится ваше перечисление.
