И все травинки снова вытянулись в струнку, словно приемные антенны. И легкость такая, что можно пробежать на цыпочках, едва наступая на острия этих травинок. И чуткость. Былая, едва не потерянная навсегда чуткость. Ведьминская.
Только как это при всей обострившейся чуткости она забыла, что снова нет связи с вертолетом?
— Трюфель, вызови вертолет!
— Нет связи.
Три тучи разом: слева и справа огромные стаи крыланов, а прямо, как раз между башнями Фермопил, грозовая, чья чернота сделала бы ее невидимой в ночи, если бы не судорожные прочерки коротких молний.
— Эболи… Эболи… Отвечайте, Эболи… Гриша, где вы, Гриша, отвечайте, отвечайте, черт бы побрал нашу коротковолновую связь, Гриша…. Гриша… Отвечайте, Гриша…
— …рега! Почему не слышу? Варвара Норега!
— Гриша! Не так официально.
— Это я со страху, что вы пропали. Что у вас?
— Световые эффекты и микронаводнение. Уже кончилось.
— Вы-то где? Сусанин мне голову оторвет!
— Ну конечно. Вы его больше слушайте. Если бы он за меня волновался, то не бросил бы одну. Так что я сижу на верхней ступенечке, подобрав ноги, чтобы никто за пятку не цапнул.
— А что, есть претенденты?
— И сверху, и снизу. Сверху тьма громадных крыланов, буду надеяться, что не вампиры…
— Варенька, поосторожнее — а вдруг?..
— Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться.
— И все-таки. А снизу?
— Мчится какое-то стадо копытных, по-моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина?
— Они двигаются от меня на северо-восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает.
— Размеры?..
— Первая — высотой до пяти метров, дальше все ниже и ниже.
— Ладно с этим, а как со следами?
— Да никаких следов. В первой пещере определенно стойбище, и покинутое совсем недавно, потому как, извините, помет…
— Чей, чей помет? Там же биосектор чуть ли не в полном составе!
Варвара чуть не плакала.
— Скот какой-то. Довольно крупный. Может, это и есть капибары. Но в глубь они уйти не могли, там проходы узенькие.
— Но люди были с ними? Не аборигены, а наши, пропавшие?
— А вот этого никто сказать не может. Там везде подземные ручьи, да еще с переменной мощностью. Хорошо, что скоч обратную дорогу запоминает, а то никакая ниточка, как у критской Ариадны, не помогла бы.
— Значит, еще один лабиринт… Сколько они могли по нему пройти?
