— Как тебя зовут, солдат?
Парень опять неуверенно пожал плечами.
— Не могу сказать. Приказ. Не давать тебе ничего, не извиняться, даже не называть своего имени.
— Они сказали тебе, что засунули меня сюда без всякого суда? Без ордера на арест? Без всего?
— Почему меня должно это заботить, — ответил солдат и опять пожал плечами, с выражение полного безразличия.
— Парень, это против конституции.
— Почему меня должно это заботить?
— Потому что ты клялся защищать и поддерживать Конституцию, — мягко сказал Питер.
Юноша усмехнулся, как если бы Питер был простым деревенским ребенком, который все еще верит в Санту-Клауса.
— Пошла она, — сказал он.
— Я не слышал тебя, солдат, — сказал Питер, еще более мягко.
— Сейчас, знаешь ли, не 1776.[8] Новое тысячелетие. Получили программу действий. И действуем. Кое-кто из Пентагона, кое-кто из Конгресса, теперь они наши парни, и они уверены, что мы должны сделать все, что требует наша миссия.
— И ваша долбаная миссия требует атаковать американских граждан на американской земле?
— Нет. Это простые маленькие люди. Только тех, кто становится у нас на пути.
Все это время Питер надеялся, что Азраил заколдовал этих людей, как Уила, чтобы заставить их подчиняться, хотя они этого не хотели. Но нет; похоже эти ребята действительно знали, что они делали и во что они вляпались по шею.
Тогда для чего гипноз? Питер постарался догадаться. Отец предупреждал его, что может случиться с обычным смертным человеком, если он увидит слишком много народа из Внешнего Мира, познакомится с ним поближе и договорится с ними. Люди привыкли забывать и быть забытыми. Азраил мог заколдовать своих последователей, сделать что-нибудь с их сознаниями, чтобы они могли иметь дело со сверхъестественными монстрами вроде сэлки или кэлпи, не позабыв свои имена и жизни.
А может он заколдовал их, чтобы они молча и неподвижно стояли на посту, чтобы они не могли случайно сказать или сделать что-нибудь такое, что нарушит планы Азраила.
Солдат все еще трепался о маленьких людях.
— Если гражданские встанут на нашем пути, мы можем в них стрелять, травить газом и даже сжечь: никто не посмотрит на это. Ни власти, ни пресса. И они могут перекинуться.
— Перекинутся?
— Ну, стать одним из наших. Снимаешь с него кожу живьем и бросаешь кожу в воду. Через час кто-то, кто выглядит точно также, появляется из воды. Иногда.
— Так вот что такое твоя долбаная сторона, да? Ты, должно быть, очень гордишься собой, когда утром глядишься в зеркало.
