Долгое время он лежал, дыша открытым ртом, закрыв глаза и дав чувству победы завладеть телом. Руки. У него опять есть руки.
Внезапно он сообразил, что может почесаться. С большим трудом Питер заставил руки не двигаться. Как же лучше всего использовать свое преимущество? Быть может у него не так много времени…
Он оглядел комнату. Ничего не изменилось. Камера наблюдения над головой; маленькое зарешеченное окно; тележка на колесах с медицинскими инструментами, некоторые на верхней полке, некоторые на нижней. За открытой дверью стражник с тупым выражением на лице.
Позвать молот? Не очень-то хочется. Только если он не сумеет придумать ничего другого.
Питер скрестил средний и безымянный пальцы. Медленно-медленно он переместил запястье влево, так что пальцы глядели на стражника.
— Аполлон! Гиперион! Гелион! — прошептал Питер, не шевеля губами.
Взгляд стражника сразу прояснился. Он стал выглядеть живым, как если за его глазами появилась душа.
И больше ничего, никакой реакции.
— Эй, солдат, подойди, — позвал Питер.
Стражник повернул голову, посмотрел на него, потом опять отвернулся. И все.
— Морфеус! Сомнус! Гипнос! Возьмите его! — прошептал Питер.
И опять ничего не произошло.
— Солдат, — сказал Питер, — я никогда не рассказывал тебе о том, как праздновал Новый Год во Вьетнаме? Целый год мы были в поле, и там не было ничего, кроме грязи, крови и грязной воды. Месяцами не видели теплого мяса и сигареты. Однажды получаем приказ: надо за два дня пересечь двадцать пять миль очень плохой территории и встретиться с отрядами из Кхесана. Так и случилось, было четыре часа и четыре сотни градусов, по меньшей мере, и мы слышали только стук капель, падавших с листьев. Кап, кап, кап, как будто шаги вьетконговцев…
Не раньше чем через полчаса стражник подошел к двери.
— …снаряды нашей собственной долбаной артиллерии. «Дружественный огонь», так они называют его. Тут встает Джефферсон со своим дурацким флагом, который он все это время таскал с собой, начинает размахивать им над головой и кричать. «Эй, мы американцы!». Совсем с ума спрыгнул. Как если бы кто-нибудь мог его услышать. Бамс. Шрапнель шарахнула его по голове, мы схватили его и утянули в грязную воду, потому что не знали, жив он или уже покойник. И тут как раз Рамирес получает радио… — Питер остановился.
— И что дальше, — спросил стражник.
— У тебя есть сигарета?
Парень выглядел смущенным.
— Нам запрещено давать тебе что-нибудь или как-нибудь помогать. Приказ. — Но в комнату он вошел.
