За деревьями и постройками на другом берегу виднелся огромный лагерь. Радиша заметила:
– Некоторым беженцам каким-то чудом удалось перебраться сюда, и весть об этом дошла до северных провинций. Через день после того, как Лебедь отправился на юг, сюда стали прибывать люди. Их уже около двух тысяч человек. И ожидаются еще.
– Кто они? – спросил Лебедь.
– Семьи легионеров, тех, кто попал в рабство к Хозяевам Теней. Они явились сюда, чтобы узнать, что стало с их мужьями.
Она указала куда-то выше по течению. Там множество женщин укладывало в кучи хворост.
– Чем они заняты? – спросила я.
– Они строят готы. – В голосе Нарайяна прозвучало некоторое замешательство. – Я должен был это предусмотреть.
– А что такое готы?
– Погребальные костры, – сказал Махер. – Гунниты не хоронят своих покойников, а сжигают их. – Похоже, ему было не по себе.
Я никак не могла понять, о чем идет речь.
– Но здесь нет мертвых. Разве что кто-нибудь устроит своего рода бойню.
– Может, ритуал носит символический характер? Так сказать, сожжение заочно?
– Этот обычай называется сати, – сказал Копченый. Я посмотрела на него. Он выпрямился, на лице его играла отвратительная ухмылка. – Когда муж умирает, его жена совершает самосожжение в том же костре, в котором сжигают мужа. Если же ему выпадает умереть вдали от дома, она, получив весть о его смерти, воссоединяется с ним в другом мире.
– Выходит, эти женщины сооружают погребальные костры, чтобы сжечь себя в случае вести о гибели мужа?
– Да.
– Какие-то дьявольские штучки!
Копченый расплылся в улыбке:
– Это древний обычай, испокон веков существующий в Таглиосе, к тому же он имеет силу закона.
Мне эта его улыбочка совсем не нравилась. Наверняка он держал за пазухой изрядный булыжник.
– Чушь. А кто будет заботиться о детях? Впрочем, ладно. Какое мне до этого дело? – Такие радости жизни были настолько не в моем вкусе, что я сразу попыталась их забыть. Не уверена, что я вообще поверила Копченому.
– Этот обычай почитаем всеми, – заметила Радиша, – не только гуннитами.
– Дураков везде хватает. Кошмарный обычай. Его следовало бы запретить. Но я здесь не для того, чтобы тратить время на обсуждение общественных предрассудков. Мы в состоянии войны и пока потерпели поражение. Множество наших людей оказалось в ловушке в Дежагоре. Маловероятно, что их возможно спасти. Еще больше людей – в бегах. И этих-то мы можем спасти. А заодно мобилизовать новобранцев, чтобы удержать завоеванные позиции.
