Полеты на китах меня совершенно пресытили. Я скорчился, дрожа, и, не обращая внимания на непрерывно болтающего о каких-то мелочах Следопыта, заснул.
В себя я пришел оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Ко мне нагнулся Следопыт.
– Проснись, Костоправ, – повторял он. – Проснись. Одноглазый говорит, что у нас неприятности.
Я вскочил, ожидая увидеть кружащих за бортом Взятых.
Нас и вправду окружали – четыре летучих кита и пара десятков мант.
– Откуда эти взялись?
– Прилетели, пока ты дрыхнул.
– Так в чем проблема?
Следопыт ткнул пальцем в сторону того, что на корабле было бы штирбортом. Буря перемен. Проявляется.
– Просто вынырнула ниоткуда. – Ко мне подошел Гоблин. Он слишком нервничал, чтобы злиться. – Серьезная, если судить по скорости роста.
Сейчас буря имела в поперечнике не больше четырехсот ярдов, но ярость пастельных молний в ее сердцевине предсказывала: расти буря будет быстро и страшно. Похуже обычного кошмара. Многоцветные вспышки раскрашивали мант и китов в немыслимые тона. Наш конвой поменял курс. На летучих китов бури влияют меньше, чем на людей, но они предпочитают все же избегать опасности. Ясно было, однако, что хоть краем, но буря нас заденет.
Пока я додумывался до такой мысли, буря росла. Шестьсот ярдов в поперечнике. Восемьсот. Цвета кипели и бурлили в чем-то, похожем на черный дым. Змеи неслышных молний, беззвучно шипя, кидались друг на друга.
Нижний край бури коснулся земли.
Молнии обрели голос. А буря разрасталась все быстрее, расплескивая во все стороны тот прирост, что должен был уйти в землю. Сила ее была невероятна.
Бури перемен редко приближались больше чем на восемь миль. Даже на таком расстоянии они весьма внушительны – когда искры трещат в волосах и нервы идут враздрай. В те времена, когда мы еще служили Госпоже, я беседовал с ветеранами кампаний Шепот, и те рассказывали о своих муках во время этих бурь. Я никогда не верил их байкам до конца.
Когда край бури настиг нас, я поверил каждому слову.
Одну из мант захлестнуло. Она стала прозрачной, забелели в накатившей тьме кости. Потом она изменилась.
Изменялось все. Камни и деревья поплыли. Надоедавшие нам мелкие тварюшки оборачивались чем-то еще…
По одной из гипотез, странные твари равнины обязаны своим происхождением бурям перемен.
Предполагалось также, что бури создали и саму равнину. Что каждая из них оттяпывает еще один кусочек нормального мира.
Киты уже не пытались обогнать бурю. Они нырнули к земле, к границе бури, чтобы, если их превратит в нечто к полету неспособное, падение было бы не слишком долгим. Наилучшая тактика при любой буре перемен. Лежи и не рыпайся.
