– Выбирай, Арнольд Мэтьюз. Выбирай прямо сейчас.
– Я или она, – сказала Эдит.
Патриция повернулась к Арнольду спиной. Эдит застыла с открытой, болтающейся на локте сумочкой. Метель, налетев на пачку, ворошила верхнее письмо.
– Ну, вы обе, – сказал он, – обе с катушек долой. Сядьте, поговорим. Ну не плачь ты, Эдит. Сотни мужчин любят не по одной женщине, неужели не читала? Нельзя же так, Эдит. Ну, будь умницей.
Патриция разглядывала стрелы, сердца, старые имена. Эдит смотрела, как треплет письма метель.
– Я выбираю тебя, Патриция, – сказал Арнольд.
Патриция все стояла к нему спиной. Эдит открыла рот, чтобы закричать, но он приложил палец к губам. И что-то шепнул, беззвучно, чтоб не услышала Патриция. Мальчик видел – он уговаривал, успокаивал Эдит, но та все равно завизжала, выскочила из-под навеса и побежала по тропке, и сумочка била ее по бедру.
– Патриция, – сказал Арнольд, – повернись ко мне. Я все сказал. Я тебя выбираю, Патриция.
Мальчик присел на корточки и нашел свой карандаш, насквозь проткнувший снеговику голову. Разогнулся и увидел Патрицию с Арнольдом под ручку.
Снег ему промочил карман, таял в ботинках, забирался за воротник.
– Ох, ну на кого ты похож? – Патриция к нему бросилась, взяла за руки. – Весь до ниточки!
– Просто немножечко снега, – сказал Арнольд, вдруг оказавшийся один под навесом.
– Ну да, немножечко снега, он как льдышка холодный, и ноги хоть выжимай. Сейчас же идем домой!
Все трое стали карабкаться по тропе к главной аллее, и Патриция оставляла под валящим снегом большие, как лошадиные, следы.
– Смотри, вон наш дом! И крыша белая!
– Скоро, скоро придем, моя рыбка.
– Я лучше на улице останусь, буду снеговика лепить, такого, как Арнольд Мэтыоз.
– Ш-ш! Мама ждать будет. Надо идти домой.
– Ничего она не будет. Она с мистером Робертом загуляла. Загуляла, убежала, ухиляла!
– Ты прекрасно знаешь, что мама пошла по магазинам с миссис Партридж, и нечего сочинять разные глупости.
– А вот Арнольд Мэтыоз сочиняет. Сказал, что любит тебя больше Эдит, а сам ей что-то шептал у тебя за спиной.
– Клянусь, это неправда, Патриция. Я совсем не люблю Эдит.
Патриция остановилась.
– Не любишь Эдит?
– Нет, говорю тебе, я тебя люблю. Я совсем ее не люблю. Ох ты, Господи! Да что ж это такое! Ты не веришь? Я тебя люблю, Патриция. Эдит мне – никто. Ну просто я с ней встречался. Я же всегда в парке – А ей говорил, что любишь.
Мальчик оторопело стоял между ними. Почему Патриция так рассердилась? Лицо красное, глаза сверкают. Грудь ходуном. Сквозь дырку в чулке он видел длинные черные волоски. Ну и ножища. Я весь с эту ногу, – он думал. – Мне холодно. Я чаю хочу. У меня в ширинке снег.
