— Дядя Никита вас ищет. Велел мне караулить. Чтобы сразу к нему. Прямиком. Еще наказал передать: Ларьку в Усадьбу увели.
— Садись, — Федор показал на место рядом с собой.
Парнишка запрыгнул в телегу. Назаров хлестнул Сивку вожжами…
Калитка была выломана. Волчок лежал возле конуры. Судя по всему, в него не только выстрелили несколько раз, но и добили штыком. Следы разгрома встречались уже во дворе: осколки посуды, выкинутой через окно, вспоротый матрас. Картина в избе, естественно, была еще более удручающей, однако Назаров, не глазея по сторонам, сразу же подошел к кровати, на которой лежал Никита Палыч.
— Ох, ох, — простонал тот. — Не боись, Федя, мне уже полегше. Когда парнем был, вот так же под селом Гавриловом оглоблями отходили.
— Не болтай, Никита, — сказала Фекла Ивановна. — Тебе от этого пользы нет. Я сама Феде про беду расскажу. И часа не прошло с вашего отъезда, как целое стадо нехристей примчалось. Будто и не соседи, а из поганого куля их на село наше вытряхнули. Все злые, похмельные. Ругались, ломали все подряд, Никиту сразу же прикладами по бокам. Филька Комар всех злее был. Они винтовки и Ларьку искали. Комар меня схватил (Фекла Ивановна перекрестилась) и орет на весь дом: «Сейчас я тебя, старую б…., на четыре копыта поставлю и японским ласкам обучу». Тут Лариса к ним и вышла. Комар ее сразу облапал. Может, тут бы и повалил, но товарищи не позволили. Сказали — в Усадьбе разберемся. Про тебя пытали. Ну я ответила, что уехал с утра и винтовки увез. Они еще немного пошвыряли горшки о стенку и ушли. Никита поначалу совсем был плох. Теперь ничего. Ему, — старуха понизила голос, — не из-за битья, а из-за Ларьки плохо. Не уберег он ее, бедняжку.
Говоря все это, Фекла Ивановна быстро наводила порядок в доме. Назаров, помогая ей, поставил перевернутый сундук, вправил вывороченную крышку погреба.
— Что же ты делать будешь, Феденька? — спросил дядя Никита.
— Щей похлебаю, если комбед не вылил, покурю и пойду в Усадьбу прогуляться.
— Так тебя же там сразу убьют.
— Я, дядя, и не в такие места ходил. Особенно за последние три года.
— Садись-ка, Федя, и вправду за стол, — сказала Фекла Ивановна. — Ты же из леса вернулся.
Не успел Назаров доесть щи, как в дверь постучали.
На пороге стоял Тимоха Баранов. У него за плечами был огромный мешок, в который легко поместился бы откормленный хряк и пара поросят в придачу.
— Я, Федька, сразу сообразил: ты в Усадьбу пойдешь. И побежал по соседям. Говорю: народ, тут Назаров решил против комбеда пойти. Знаю, что с ним никто не пойдет, так хоть оружия какого дайте. И что ты думаешь? Сколько ни было этих леквизиций, все равно в каждой избе чего-то нашлось.
