После тяжелой паузы заговорил Шабе:
— Но ведь это же очевидно — мы не можем допустить, чтобы свободно разгуливал по свету человек, располагающий такой информацией, какая есть у вас.
— И очевидно также, что, если я исчезну, если со мной случится какое-нибудь несчастье, — сказала Мерилен, обращаясь к Контатти, — ваше досье окажется в руках английского посла.
— И очевидно, что мы сохраним вам жизнь, если вы возвратите нам пленки и снимки, все полностью, — сказал Контатти.
— Но ведь столь же несомненно, Контатти, что, как только вы получите их, моя жизнь уже ничего не будет стоить. Ни цента.
— Положение может измениться, — заметил Контатти, внимательно изучая странное выражение лица Мерилен. — Оно может измениться, если вы сумеете убедить нас, что у вас не останутся копии этих записей и фотографий.
— А как? Вы ведь ни за что не поверите мне, даже если я поклянусь вам, что и не думала делать копии.
Контатти развел руками:
— Поскольку полной гарантии быть не может, не остается ничего другого, как довериться друг другу. Составить договор и соблюдать его.
— Верно. Могу я предложить свои условия?
— Пожалуйста.
— Чтобы я осталась жива.
Контатти кивнул:
— Будем только рады.
— Чтобы осталась жива Соня и была бы немедленно возвращена в свою семью.
— Более чем разумное требование.
— И чтобы вы позаботились… обо мне.
— Как это понимать?
— Я уже описала, какое меня может ожидать будущее, — продолжала Мерилен, глядя то на Контатти, то на Шабе. — Утешить меня в этой ситуации может только одно — наличные. На срочные расходы.
— Сколько? — спросил Контатти, немного помолчав.
— Пятьсот тысяч.
Контатти попытался пошутить:
— Лир?
— Долларов. Наличными.
— Но это же целое состояние. Вы понимаете, надеюсь?
— Поскольку я опасаюсь, что пребывать на этом свете мне осталось недолго, то хочу пожить в свое удовольствие, — сказала Мерилен, наливая себе еще виски. — И потом я считаю себя обязанной позаботиться о детях Юрека, ведь он в тюрьме, он скомпрометировал себя и вообще, наверное, погиб.
— И где же мне взять такие деньги?
— У своих начальников.
Контатти не захотел или не сумел отказаться от своей обычной игры:
— Мои начальники могут сказать: «Виноваты, вот и выкручивайтесь». — Он изобразил грустную улыбку. — Могут поручить Шабе решить проблему в той жесткой форме, о какой он уже и сам говорил, то есть убрать и меня, и вас.
Мерилен не шелохнулась.
— В таком случае вы будете опознаны, даже мертвый, и американцы узнают, кто их предал. У них появятся доказательства, они отомстят. — Она заговорила иронично, насмешливо. — Как вы сказали мне однажды, может даже разразиться война. Неужели ваша страна была бы готова начать ее из-за такого пустяка? Из-за каких-то пятисот тысяч долларов?
