— А архив? Вы нашли его? — не удержалась Элиса.
— К сожалению нет…
В беседке повисла пауза. Тишину прервал Захар:
— Петер, а эту фотографию вы помните? — с этими словами он вытащил из кармана рубашки круглую фотографию и положил его на край стола.
Петер мельком, как бы ища поддержки, взглянул на жену, затем осторожно взял в руки карточку и поднёс её к глазам.
— Мне несомненно знаком этот снимок. Больше того, он уже много лет висит на стене в моём офисе. Мама тогда специально заказала фотографу уменьшенную копию чтобы поместить её в стандартный армейский конверт, — Петер вдруг заволновался, — а откуда она у вас? И почему она круглая? Вы знали моего отца?
— Однажды ваш отец спас мне жизнь, — голос Захара едва заметно дрогнул, — а фотография круглая, потому что он носил её вот здесь…
На ладони Захара лежал медальон Кёлера.
Петер бережно взял его в руки, потом аккуратно открыл крышку, поместил в неё фотографию и вопросительно посмотрел на Захара:
— Так?
— Приблизительно, — и добавил мгновенно осипшим голосом, — Эрик Кёлер просил передать это вам…
Дальше Элиса стала пересказывать Веберам историю и обстоятельства короткого знакомства Захара с майором Кёлером. Слушая рассказ, Петер не отрываясь смотрел на Элису и нервно теребил пальцами подбородок. Катрин тем временем взяла из руки мужа медальон и стала рассматривать его со всех сторон. Никто не обратил внимание на то, как Захар поднялся и медленно двинул к скамейке под грушевым деревом. Узкая кривая тропинка была заботливо усыпанная белыми круглыми камешками. Возле фонтана он остановился, вытащил сигареты и тут же спрятал обратно. Затем он поднял с дорожки три белых камешка, присел на скамейку, закинул ногу на ногу и замер. Глядя на него со стороны, могло показаться, что он кого-то очень сосредоточенно слушает.
Захар вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос Петера.
— Мне кажется вы знали моего отца лучше чем я, хотя были знакомы всего один день, — рядом с Петером, придерживая его за локоть, стояла Катрин.
— Может быть вы и правы. Настоящий характер человека, как правило проявляется в острых ситуациях, к примеру во время стихийных бедствий или военных действий. В таких случаях обычно нет времени на раздумья, что правильнее или что выгоднее. Именно поэтому любой шаг в критической ситуации, продиктован практически только совестью…
— Я вас понимаю…
— Ведь если бы ваш отец тогда не спас меня, он мог бы выжить… Но я не думаю, он тогда размышлял об этом…. Тогда он спасал человеческую жизнь…
