– Да приходили ко мне двое… шпионов. Наверняка их подослал этот воротила, который положил глаз на мою гостиницу!
В глубине души Николай Порфирьевич желал бы, чтоб так и было, но в его голову закрались сомнения.
Маняша подавила улыбку. Бояринову повсюду мерещились если не шпионы, то воры или бандиты. Она подозревала, что у него развивается мания преследования.
– Вы поешьте, поешьте…
Одним из правил домашнего уклада Бояриновых были совместные трапезы. Николай Порфирьевич ненавидел ресторанную еду, считал, что от нее портится желудок. Он откусил кусочек гуся и похвалил:
– Отменное мясо! Во рту тает.
Маняша деликатно грызла крылышко, вытирая губы салфеткой. И правда вкусно. Запах божественный, корочка хрустящая, соли и специй в меру… Ни в электрической духовке, ни тем более в микроволновке так не зажаришь.
– Чудо эта ваша русская печка!
– Наша печка, – поправил ее Бояринов. – Привыкай, голубушка, теперь мы с тобой вдвоем остались хозяйничать.
Он мигом обглодал косточку.
– Еще положить?
– Давай грудку, пожалуй, да водочки анисовой плесни…
За едой Николай Порфирьевич предпочитал молчать, дабы не портить аппетит дурными разговорами. На сей раз он сделал исключение.
– Гляди, в дом никого не пускай! Они же наглющие! Могут и сюда вломиться.
– Кто, шпионы?
– Ты не смейся! – вспылил он. – Они тебя вокруг пальца обведут да в дураках-то и оставят! Лучше не выходи никуда пару дней… или даже неделю.
– Я и так за забор ни ногой…
– Вот и сиди! – непонятно от чего рассвирепел Бояринов. – И по телефону ни с кем не болтай.
– С вами хоть можно?
– Только со мной!
– Хорошо…
Он опрокинул граненую рюмку водки и закусил квашеной капусткой. Кусочек моркови застрял у него в бороде. Секретарша прыснула – она совсем не боялась грозного работодателя.
– Хихикаешь? – с сердцем произнес он, наливая себе еще водки. – А мне, дорогуша, не до смеху!
– Вы бы не пили больше, Николай Порфирьевич. Давление поднимется.
– Оно уже и без того поднялось! Пару таких ходоков, как нынешние, и можно гроб заказывать. Тьфу-тьфу! – суеверно сплюнул он. – Язык – первейший враг человека. А? Как думаешь, голуба?
– Вижу, вы сильно расстроены.
– Будешь тут расстроенным…
Он снова потянулся за бутылкой. Маняша проворно убрала ее со стола.
– Хватит вам, ей-богу! – рассердилась она. – Ночью плохо станет, а я уколы делать боюсь. Придется «Скорую» вызывать.
– Никаких врачей я к себе не подпущу. Запрещаю, слышишь? Духу постороннего чтоб в доме не было! – При этих словах лицо Бояринова налилось кровью, глаза засверкали. – Дай сюда бутылку! Молода ты еще меня учить! Я сам знаю, чем лечиться. Водка – лучший доктор для русской души.
