— Если батарейки не сдохли, будет музыка, — Доктор покрутил ручку настройки, шкала тускло засветилась и в динамике зазвучал голос Дина Рида. Марксист из Колорадо пел жизнерадостную песню про Сибирь.
Вика стала доставать из сумки еду, Шахтёр вызвался ей помогать, тем временем Доктор и Сыч показали Мише всю баржу. Спали они втроём в большой капитанской каюте, чтобы не отапливать несколько помещений, а летом, похвастался Сыч, у каждого свои апартаменты, причём с окном и дивным видом на пляж. Когда они вернулись в кают-компанию, Шахтёр уже во всю закусывал:
— Братаны, — пробурчал он с набитым ртом, — не смог удержаться, здесь такие котлеты, как говорил Матвей Ефымыч, завхоз нашего детдома: «Тают в рот!»
Доктор тщательно вымыл руки из алюминиевого бачка со стержнем. Бачок назывался «Водолей», Миша видел такой же в колхозе, когда прошлой осенью их класс посылали на уборку урожая картошки. Если стержень чуть приподнять, из бачка начинала течь вода. Доктор сел во главе стола, рядом с ним устроился Сыч, напротив Миша и Вика. Стол был уставлен закусками, здесь были традиционные винегрет и селёдка под шубой, жаркое со сливами, куриные котлеты и пирожки с капустой. В центре стола лежал кулёк конфет.
— Я вот котлеты очень люблю, — не мог остановиться Шахтёр, — если бы я мог, то ел бы котлеты четыре раза в день, на завтрак, обед и ужин.
— Погоди, — уточнил Сыч, — а четвёртый?
— В обед две, — Шахтёр улыбался.
Из бокового кармана Доктор достал полулитровую бутылку самогона и аккуратно разделил её содержимое на три стакана.
— Спасибо, что пришли ребята, — он поднял стакан, — и за угощения благодарим!
— Спасибо, что спасли меня, — проговорила Вика, — и с Новым Годом!
— С Новым Годом!
Бомжи чокнулись и выпили, залпом и до дна. Потом они жадно ели, затем как-то слишком быстро захмелели и перебивая друг друга стали вспоминать разные истории.
— А помните, как на Ворошиловке от овчарок ломились?
— А как нас менты на Майские закрыли, а мы сорвались через дыру в заборе…
— Мужики, помните табор на берегу стоял? Ах как душевно пели ромалэ… Я тогда их цыганятам, свистки из клёна вырезал, а они у меня потом нож спёрли…
Дин Рид больше не пел, теперь поставленный эфирный голос, рассказывал о том, как мирный и созидательный труд, увеличивает рост народного благосостояния. Вскоре радио само по себе затихло, хотя шкала всё ещё светилась. Тем временем за иллюминаторами стало сереть, хозяева постепенно забыли о гостях, Вика под столом взяла Мишу за руку.
