— Где топор-то взял? — раздался голос из толпы.
Вместо ответа Фадей вогнал топор в чурку, достал из кармана кривой ржавый чуть приплюснутый на конце гвоздь и поднял его над головой. Монахи уважительно закивали взлохмаченными со сна бородами:
— А наш-то, молодца…
Затем одновременно повернув головы они уставившись на настежь открытые ворота склада. Там орудовал Чингисхан, он снял с «Урала» двигатель и сейчас разбирал его на мелкие детали, раскладывая их в одному ему понятной последовательности на деревянном щите. Рядом с ним подобрав рясу сидел на корточках настоятель, отец Павел и что-то ему объяснял, тыча пальцем в разложенные на щите промасленные части.
После скромного завтрака, монахи дружно помолились и разошлись по своим дела, в основном на работы в теплицы. В столовой остались только пожилой сгорбленный монах-повар Брат Афанасий, собирающий со столов посуду, Отец Павел, Брат Савелий и Фадей. Они пили чай и осторожно беседовали.
— …Амбарный замок гвоздём ржавым открыл, — у настоятеля был приятный, низкий голос, — вот какие умения у твоего гостя.
— Грешен он, а кто без греха? — библейским вопросом ответил монах.
Настоятель поднял на Савелия полные прозрачной глубины раскосые монгольские глаза и сложил домиком узловатые пальцы. Между тем Фадей допил чай, раскурил самокрутку и втянул глубоко в лёгкие колючий серый дым:
— Я и сам монах по рождению… Детдом наш в бывшем женском монастыре был, в тридцати километрах от Тулы. Назывался он вроде Свято-Богородичный, уже и не помню точно. Но это он монастырём до Революции был, потом там госпиталь был во время войны, а после войны детдом имени генерала Ермакова. В нём я и научился замочки щелкать, не от скуки, а с голодухи. Да-да, именно с голодухи… Помню мне наверное лет десять-одиннадцать было, жрать постоянно хотелось, до смерти не забуду, как жгло пустой желудок. Я тогда под складом лежал и нюхал, мне от этого вроде как легче становилось. Один раз вижу в пыли кусок проволоки валяется, я поднял его и стал в замке шурудить, он возьми да откройся. Влез я в склад, а там ящики с галетами, коробки с консервами, колбаса, тушёнка, мешки с американской мукой. Я по карманам добычу рассовал и делать ноги. Как метров на тридцать отбежал, задумался…
Фадей не спеша набил очередную самокрутку, монахи включая подсевшего к столу Афанасия, его внимательно слушали.
— Вобщем допёр я, что утром новый замок повесят, а то и козла в охрану поставят.
