— Хочешь ещё кипятку, Оленька? — Саша накрыл плечи девушки подсохшим одеялом.
— Нет, Саш… Мне бы только умыться… Я и мыло там видела, — она рассеяно кивнула подбородком в сторону грубо сколоченной этажерки, на которой стояла полулитровая банка крупной соли, две толстые свечи, коробок спичек, моток прочной верёвки и крупный кусок серого мыла.
— Хорошо, милая, ты грейся пока и поспи если получится, а я посмотрю вокруг…
Саша снял с печки пустой чайник, взял с печи две большие кастрюли, накинул на плечи потемневший от грязи бушлат и вышел за дверь. На улице он набил полный чайник и кастрюли снегом, вернулся и поставил их на раскалённую печь. Пока грелась вода, он натянул под потолком верёвку и повесил на неё два синих солдатских одеяла, отделив ими будто ширмой, угол избы. Затем он принёс глубокое эмалированное корыто, которое нашёл между хламом на чердаке. Вымыв и установив корыто за ширмой, Саша наполнил его кипятком и опять отправился за снегом. Второй раз он не доводил воду до кипения, а только согрел её, чтобы разбавить горячую воду.
— Оленька, — Саша нежно взял девушку за руку, — ванна готова!
Она открыла глаза и вяло улыбнулась.
— Ты так шутишь?
Войдя за ширму и увидев наполненную водой посудину, Оля радостно всплеснула руками.
— Это сон?
— Да! Раздевайся, а я принесу свечу, здесь совсем темно…
— Нет, Саша, не надо свечи, здесь хорошо…
— Ну ладно… Тогда я согрею ещё воды. Держи мыло…
Когда Саша вошёл за ширму в следующий раз, Оля сидела в миске с мыльной водой подтянув к подбородку острые колени. Родинки не её худых лопатках рассыпались созвездием Андромеды.
— Давай я тебе помогу помыть голову…
Саша ещё несколько раз грел воду. Вскоре перестирав всё бельё и развесив его на верёвке, Оля быстро уснула, свернувшись калачиком на одном из одеял и укрывшись полушубком. Саша посидел рядом с ней любуясь её красивым лицом, потом подбросил в печь несколько брёвен и вышел во двор к Фадею. Тяжёлое, пасмурное небо угрюмо висело над макушками старых елей. На деревьях перекрикивая друг друга, надрывая горло бранились худые вороны.
— Это они к дождю раскаркались, — Фадей с любопытством разглядывал птиц рассевшихся на голых ветках, — будешь? — Он протянул Саше готовую самокрутку.
— Не хочется что-то, уже месяц не курю, отвык как-то…
— А я наоборот, всё никак не надымлюсь, — он закрыв от удовольствия глаза глубоко затянулся и выпустил в воздух большой сноп едкого дыма, — ну и что теперь по ходу Саня?
