– Тогда отправляйтесь в Москву. В 1847 год. Высылаю вам нужные подробности. Собирайте все растраченное время до того, как клиент оставит город в 1849 году, затем перескакивайте в 1868–й и вручите клиенту его долю. Он будет ждать вас.
– Гнор...
– Найдется у вас на борту лишний соединитель?
– Есть парочка, – кивнул Мартин.
– Хорошо. Ему понадобится один. А вам придется научить его пользоваться этой штуковиной.
– Что–то слишком много хлопот за пять процентов, – сухо заметила Чемберс.
– Неужели вы в самом деле так считаете? – Перегнувшись через оператора, Гнор нажал кнопку старта, добавив уже по–русски: – До свиданья, лузеры.
– 5 февраля, 1847,28, – проговорил Мартин. – Местное время 3:40 пополудни. Ставим задержку на ноль... Прибыли!
За открытой им дверью обнаружилась серая пелена.
– А мне казалось, ты снял задержку, – проговорила Чемберс.
– Снял.
– Тогда откуда взялась эта серая пустота?
Янина выглянула наружу:
– Разве это не двор?
Из тумана донесся приглушенный грохот колес кареты по булыжной мостовой.
– Привет тебе, Москва, – чинно поздоровался Мартин, покидая корабль.
– Только ничего не трогай, – приказала Чемберс Янине.
– А ты уверена, что мы правильно поступаем, не оставляя ее в корабле? – сказал Мартин, наставляя паузер на дверь.
– Ты хочешь, чтобы она натворила дел в наше отсутствие?
– Тонко подмечено.
Войдя в гостиную, Чемберс обнаружила в ней застывшего молодого человека, чисто выбритого, с оттопыренными ушами. Мартин покачал головой:
– Он изо всех сил пытается выглядеть ослепительным кавалером.
– Что ему никоим образом не удается, – подметила Чемберс.
Янина выдула пузырь.
– И кто это у нас будет?
– Лев Толстой, – отрекомендовал Мартин.
– Тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг?
– Именно так... тот самый тип, который написал груду толстых–претолстых книг, – согласилась Чемберс. – Но несколько последующих лет он будет только играть в карты и закладывать за воротник. И заниматься еще кое–чем.
Янина приподняла бровь:
– Можно узнать, чем именно?
Чемберс настроила линию и указала на клубок переплетенных конечностей в спальне.
– Ух ты, – выдохнула Янина.
– 22 сентября, 1868,28, – объявил Мартин. – Местное время 7:51 пополудни.
Они вышли во двор, и Мартин постучал в дверь. Открыл человек в крестьянской рубахе, темная, еще не разделившаяся надвое борода его уже обнаруживала признаки седины.
– Это он хорошо придумал, когда отрастил длинные волосы, чтобы спрятать уши, – заметила Янина.
