Но меня больше всего заинтересовала и заинтриговала именно пустота. Почему современный мир, находящийся на перепутье и входящий в период глобальных вызовов, не предложил ни одного ответа на самые острые вопросы современности? Создавалось впечатление, что каждый участник выставки зашифровал себя, что все надели какие-то аляповато-размалеванные маски, как будто бы сговорились… Сговорились — сохранить свои представления о будущем в строжайшей тайне, а народу снисходительно бросить эти разноцветные мыльные пузыри.
Следует помнить, что устроители выставки — не просто корпорация стран. Это — параполитическая элита мира, и она, подобно завоевателям островов в Тихом океане, бросает народам примитивные разноцветные блёстки…
С чем это связано? Это связано с тем, что образ будущего — стёрт. Что страны и народы не видят своего будущего. Будущего — нет! Представления о будущем отсутствуют.
Когда у человечества отсутствуют представления о будущем, это значит, что будущим является война. Война всех против всех. Сокрушительный хаос, который просвечивает через разноцветные конструкции, ароматические аэрозоли, странную карнавальную огненную карусель, которая крутится в центре огромного Шанхая, создавая каскад соблазнительных фантастических иллюзий.
Теперь о русском павильоне, который, при всем моем скептицизме, понравился мне более остальных. Это мое очарование не разделил никто из моих друзей и спутников. Все они были исполнены явного раздражения. Может быть, это раздражение с большой примесью нигилизма свойственно сейчас всем моим соотечественникам. Может быть, это раздражение появилось у моих спутников в результате созерцания других павильонов. И когда мы пришли к нашему, то оно проявилось более явственно и предметно…
Я же в этом павильоне увидел нечто чарующее. В основу этой громадной конструкции положена, как ни странно, некая единая концепция, которая связана с идеями русского космизма. Этот павильон изящно и ненавязчиво пронизан образами и символами русского космизма, причем самого разного толка.
Начнем с того, что он воспроизводит — не буквально, но ассоциативно-образно — архитектурные шедевры Константина Мельникова. Он чем-то напоминает клуб на улице Русакова в Москве. Уже одно это сходство сделало наш павильон авангардно-космичным. Его рубленые пилоны, структурально-странные формы отсылают к эпохе русского конструктивизма, соединяют его с ранней советской футурологией.
