— Мы провели на “Минутке” почти три недели. Оставили ее не по своей воле. Никогда не забуду, как выходили из подъездов мальчишки. Каждый держал за кольцо гранату. Устроят “духи” провокацию — живыми не сдаваться, постановили на солдатском вече. Провокаций не было, был позорный обыск. Вроде по условиям соглашений, подписанных за нашими спинами. Шмонали, как последних зэков... Такого позора наши войска не знали, наверное, за всю свою историю.
И все равно утерли нос бандитам. Они потребовали, чтобы мы эвакуировались на предоставленных автобусах с белыми флагами. А мы по приказу комбрига — молодец Денисов! — развернули и выставили в окна наши самостроки с надписями “ОсБрОН” и красный — победного цвета.
Хотели нас морально раздавить. Не вышло. Раздавить можно людей, не способных к сопротивлению. Мы были готовы драться, вести солдат в новый бой. За войска и за Россию...
Ваша правда, мужики! Вы искупили чужой позор.
Над вами — незапятнанное Знамя бригады.
ВОЛК ПОД КОПЫТОМ ДОНЧАКА
“Герб” подразделения, которым солдаты мечтали украсить борт командирского бэтээра, — это разгоряченный скакун копытом прижимает к земле волка с перебитым хребтом, другая нога дончака занесена над головой поверженного хищника для последнего смертоносного удара. Тоже красноречивый символ б у д у щ е й победы.
Глядя на рисунок “герба”, вспомнил разговор в палатке первого батальона накануне “экскурсии” на “горку”.
— Принесла же нелегкая Лебедя перед большой охотой! — рубили о наболевшем мужики. — Ведь все было схвачено у нас в двадцатых числах августа. Грозный блокировали, наводнили войсками. Из районов скопления боевиков мирные жители эвакуировались. Можно было смело крушить отряды бандитов бомбами и снарядами. Наступая им на пятки, долбить силами резервов. Вместе с братьями-армейцами и верным чеченским ОМОНом вымели бы из Грозного всю погань. “Духи” лютуют и кажутся удальцами в крупной стае, когда за ними численное превосходство. А как только начинаешь серьезно давить на них, куда только гонор девается. Не случайно бандитские главари шли на переговоры с блокпостами. Слабо было взять укрепленные позиции, сломить наших солдат.
Под занавес (завтра уходит из Грозного последняя колонна бригады) общаемся в “кубрике” — офицерской канцелярии четвертого оперативного. 14-й БОН обустроил свою обитель... в подземелье. Когда-то на “горке” находилась точка ПВО, в пустующие катакомбы-блиндажи и заселились оседлавшие сопку вэвэшники. Условия, конечно, — хуже некуда. Въевшиеся в стены грязь и копоть (зато удобно царапать крепкие “приветствия” бандитам), всепроникающая сырость, неуютье жуткое. Даже осознав поганую, горьку правду э т о й войны, русский боец не падает духом. Утверждает правду с в о и м и б о е в ы м и с и м в о л а м и. Неофициальными батальонными гербами, знаменами — самостроками. Надписями на стенах катакомб, на бортах машин — в укор политикам, ударившим и без того истерзанную Русь под дых откровенным соглашательством с сепаратистами.
