Моей первой реакцией было удивление, как этому маленькому кривоногому человечку удалось наделать столько шума. Вместо обычной тюремной робы он был одет в один из двух составлявших его гардероб тренировочных костюмов, белые носки и спортивные туфли. Уже похудев после Атланты до 145 фунтов, он продолжал истово заниматься изометрическими упражнениями. Его брюшной пресс был тверд как железо, а плечи бугрились мышцами. Несмотря на свои 63 года, он мог без труда отжаться от пола 30 раз. Его единственным недостатком было курение — более 60 сигарет в день. «Я знаю, что лучше бросить, — говорил он мне, — а что я тут еще буду делать?». И все же курение вызывало у него беспокойство, и он сменил «Кэмел» на «Салем», полагая, что последний сорт не так вреден для здоровья. «А вы как считаете? — спрашивал он. — Вы согласны?».
С 6 января по 19 марта 1966 года я виделся с Валачи 22 раза, причем каждая встреча длилась 4–5 часов. После беседы я оставлял ему вопросы, на которые он отвечал письменно. Стиль его отличался простотой, декларативностью и практическим отсутствием пунктуации. Он всегда виновато просил прощения за ошибки. «Вы не должны забывать, — говорил он мне, — что я закончил всего 7 классов. Но, должен сказать, что после того, как все это началось, я стал писать процентов на 65 лучше».
Все наши беседы протекали довольно гладко, за исключением одной. Он очень разволновался, когда я спросил его об использовании физической силы при вышибании денег у должников. Меня на этот вопрос навел один из протоколов ФБР, где упоминалось, что на такие дела он часто отправлялся с бейсбольной битой. «Ну, может, раз или два! — взъярился он. — Зачем мне это было нужно? Я имел дело только с теми, кто наверняка заплатит — букмекеры, игроки и так далее. Я всегда держался подальше от бизнесменов. Что толку было от битья? Главное, чтобы деньги не задерживались».
Не менее непреклонен он был и в отношении своего участия в убийствах. Принимая во внимание его почти полную неподчиняемость, Валачи было бы нелегко вписаться и не в такую крутую организацию, как «Коза ностра». Поэтому в Министерстве юстиции были убеждены, что ему удалось продержаться так долго благодаря высокой квалификации профессионального убийцы и личному участию в не менее, чем 33 акциях. Валачи не отрицает причастности ко многим таким «контрактам» [5], но при этом настаивает, что в молодые годы он использовался, как правило, в качестве водителя для бегства с места преступления и, за исключением считанных случаев, никогда не присутствовал при ликвидации жертвы. На более позднем этапе своей карьеры его роль якобы заключалась в разработке акции, так что если он и присутствовал при ее исполнении, убивал всегда кто-нибудь другой. Мне ни разу не удалось сбить его с этой мысли. «Мне незачем врать, — отвечал он с обезоруживающей логикой, заодно стремясь произвести хорошее впечатление на публику. — Что я выигрываю? С точки зрения закона, я виновен в такой же степени».
