Справедливости ради необходимо отметить, что опасения Валачи по поводу надежности Вестчестера были не такими уж надуманными. По данным ФБР, «Коза востра» сумела разузнать, что он находится где-то в районе Нью-Йорка. Его бывшие товарищи, правда, думали, что его прячут в каком-нибудь отеле Манхэттэна и сосредоточили свои поиски на этом направлении.
После того как Вильям Хандли дал добро на перевод, в январе 1963 года Валачи был под охраной доставлен в Форт-Монмут. Переодетого в обычную одежду, взятую у него дома, сотрудники ФБР везли его в автомобиле. «Он выглядел как головорез из кинобоевика, — рассказывает один из его провожатых, — широкополая шляпа, петлицы во всю грудь и кашемировое пальто с гигантскими отворотами. Было на что посмотреть». В Форт-Монмуте Валачи был помещен на гауптвахту под охраной специально подобранных надзирателей из федеральной тюрьмы в Льюисберге (штат Пенсильвания). Начальнику караула было приказано обеспечить просто максимальный уровень охраны для особо важного заключенного, поэтому он выбрал чисто армейский вариант — крошечную камеру для рядового состава со стенами из металлических прутьев. Увидев ее, Валачи взорвался: «Что это, черт возьми, — буйствовал он, — клетка, что ли?». Успокоить его удалось только на другой день, когда прибывший Флинн устроил для него перевод в более приемлемое помещение в офицерском отделении гауптвахты.
В определенном смысле этот инцидент укрепил доверие Валачи к Флинну и к ФБР в целом, потому что последовавшие допросы протекали без серьезных затруднений. Предполагалось продержать Валачи в Форт-Монмуте три недели, однако пробыл он там до конца зимы, пока не были стерты все «белые пятна», перепроверены основные эпизоды и собрана, по выражению Флинна, «мелочевка», необходимая для того, чтобы подработать показания Валачи и наверняка отделить членов «Коза ностры» от преступников-одиночек. Беседам на эту тему уделялось особое внимание. Например, если Валачи описывал убийство, его заставляли давать все мельчайшие подробности, чтобы впоследствии сличить его показания с делами ФБР или полиции. Что же касается лично указанных им членов мафии, Валачи должен был сначала найти их фотографии, называя по имени или по известному псевдониму.
К тому времени Валачи уже созрел для публичных выступлений. Кеннеди и его сотрудники хотели этого по трем причинам. Во-первых, Валачи ни разу не дал показаний, противоречивших фрагментарной информации, которой уже располагало Министерство юстиции. Во-вторых, его показания могли бы способствовать принятию жесткого законодательства по борьбе с организованной преступностью и, возможно, узаконить подслушивание под контролем федерального суда. И, в-третьих, имелась твердая уверенность в том, что Конгресс и вся страна должны услышать то, что было известно лишь нескольким избранным сотрудникам правоохранительных органов.
