Чтоб в дальних чужих временах
Нашли обветшалую нашу отвагу
И ею пронзили свой страх.
Лариса Васильева
(Запись с магнитофонной ленты)
Одна нз баз в Южной Корее.
— Рус.
— Не смотри так.
— Ты не думай: ты не один в этом мире.
— Чужой мир — пучина морская, все есть, и никого не видно.
— Нет-нет, на думай так: иначе я не приехал бы к тебе и не сидел бы сейчас здесь перед тобой.
Молодой человек с бледным лицом и болезненными искрами взгляда отчужденно перевел глаза на неловко сидящего перед ним плотного мужчину средних лет, с внимательными и по-своему добрыми глазами. Присутствующий представлял собой что-то среднее между учтивым чиновником и спортсменом, для которого, при всей его благополучной жизни, достигнутое оказывалось нелегким приобретением. И потому он особенно дорожил завоеванным положением, соблюдая все манеры, характерные для данного круга людей.
Ответа но последовало.
— Ты должен мне верить. Должен. Я ведь твой дядя по отцу. Мы с ним братья.
Глаза кypcaнтa стали острыми. Взгляд приобрел упорство.
— Мне это ни к чему, человек. Я тебя не ждал. Ты не занимаешь места в моих мыслях.
— Не говори так. Мне больно слышать от племянника такие далекие и холодные слова.
— Истина не имеет истоков тепла, но от нее не болит голова, как от той липкой лжи, которую благозвучно распускают вокруг себя живущие в сущем мире.
— Зачем так? Зачем заживо хоронить себя в душном склепе? Если голова холодна, это не значит, что и сердце должно покрыться мерзлым панцирем.
— Слова твои хороши, но только для праздной жизни.
— Почему ты не хочешь верить мне? Я не лгу. Прошу выслушать историю твоих родителей и то, как оказался ты в существующем положении. Верь: тебе говорит твой родной дядя по крови. Который хочет, чтобы ты стал таким же нашедшим себя человеком, как и все. Чтобы ты тоже сполна вкусил тех радостей бытия, которые даст обеспеченная жизнь.
— Сладко гoворишь. Я не привычен слышать такое. Слова не должны возвышаться над сутью. Если речи твои, выходящие иэ уст твоих, сопутствуют правде, я пойму и не буду обижен. Но коль слова твои подобны будут гиене облезлой, никогда более не смей подходить ко мне, ибо вторая встреча окажется для тебя последними рискованными вздохами жизни.
Сидящий нервно потер лицо руками, выпрямился, глубоко вздохнул.
— Зачем ты обижаешь меня? Я надеялся на совсем иную встречу.
— Я не ждал тебя, человек.
— В тебе очень много от твоего отца. Он тоже был гордый. Но ты пойми, мальчик, такую простую истину: «Трудно понять человека, если не верить его словам».
