— Ага, и от кого именно?
— От его жены, господин прокурор.
— От его жены?
— Осторожнее, ради бога, — прошептал защитник.
«Шато пави» 1921 превзошел все ожидания. Трапс налил себе уже четвертый бокал, и Симона поставила возле него отдельную бутылку. Может быть, прокурор удивится — здесь генеральный представитель чокнулся со старым господином, — но, чтобы высокий суд не подумал, будто он что-то скрывает, он хочет сказать правду и на этом стоять, даже если защитник будет шипеть ему свое «осторожнее!». С госпожой Гигакс у него, собственно, кое-что было, ну да, старый гангстер часто бывал в отъезде и самым безобразным образом забывал о своей аппетитной женке, тогда он изредка выступал как утешитель, на тахте в квартире Гигакса, а иногда, позже, и в супружеской постели, как это случается в жизни.
При этих словах Трапса старики замерли, но потом сразу одновременно громко завизжали от удовольствия, и лысый, все время молчавший, закричал, подбросив в воздух свою белую гвоздику:
— Сознался! Сознался!
Только защитник в отчаянии бил себя кулаками в виски.
— Такая неосторожность! — воскликнул он. Его клиент обезумел, его словам просто нельзя верить, и тут Трапс с возмущением запротестовал, чем вызвал всеобщий восторг. Затем начались длинные прения между защитником и прокурором. Словесная перестрелка, полушутливая, полусерьезная дискуссия, сущности ее Трапс не понял: все вертелось вокруг слова dolus, значения которого генеральный представитель не знал. Спор становился все яростнее, громче, все непонятнее, вмешался судья, тоже разволновался, и если вначале Трапс еще старался прислушиваться, чтобы уловить, о чем все-таки идет спор, то потом он от этого отказался и с облегчением вздохнул, когда экономка подала сыры — камамбер, бри, эмментальский, грюер, тет де муан, лимбургский, горгонцола, — и решил: dolus так dolus, чокнулся с лысым, который по-прежнему хранил молчание и, кажется, тоже ничего не понимал, и набросился на еду, как вдруг прокурор снова обратился к нему.
— Господин Трапс, — спросил он, растрепанная львиная грива, багровое лицо, в левой руке монокль, — вы все еще дружите с госпожой Гигакс?
Все уставились на Трапса. Засунув в рот кусок хлеба с камамбером, он благодушно жевал. Затем отпил глоток «шато пави». Где-то тикали часы, из селения снова донеслись далекие звуки гармоники, мужское пение: «В трактире «Швейцарская шпага».
После смерти Гигакса, пояснил Трапс, он эту бабенку больше не навещал. Он не хочет, в конце концов, компрометировать честную вдову.
