На все государство славится она —
Мила, благонравна, равных ей нет.
Ее неумолчно хвалит стар и млад.
Высоко над нами ночью луна,
Но всему миру виден лунный свет.
Этому сиянью радуется взгляд.
Блеск добродетели молвой не преуменьшен.
Про нее говорят: «Женщина из женщин!»
Теперь преследует меня упрек:
Мою красавицу превознося,
Ко всем другим был я несправедлив.
Другими дамами я пренебрег.
В ней, гордой, чистой, радость моя вся.
На других не смотришь, такую полюбив.
Красою не прельщаешься иною.
Пока я жив,
Она одна владеет мною.
Разумна, весела, добра, чиста...
Храни ее, господи, в счастье и в беде!
Она дороже мне всех жен и дев.
Слаще всех эти алые уста,
Эти зубы белые славятся везде.
Непостоянство днесь преодолев.
Той предаюсь, которая по нраву,
И мой напев
Моей любви звучит во славу.
Солнцем таким согреты все края.
Свет солнца ярче, если облака
В мае окутают его слегка.
На веки вечные любовь моя,
Моя отрада и моя тоска.
Она затмила всех издалека.
В землях немецких всем она известна.
Она близка,
Близка мне здесь и повсеместно.
Она моя отрада,
Так она была
Мне всегда мила,
Что не жалко жизни всей,
Другой любви не надо.
Вот она — гляди! —
У меня в груди,
Но как будто больно ей
От моих речей.
Что мне песня, что мне слово,
Если в жизни счастья нет мне снова
И на сердце все грустней!
На мой напев тоскливый
Беспощадным «нет»
Наложив запрет,
Все же сердится она:
«Что смолк ты, нерадивый?»
Значит, буду впредь,
Как и прежде, петь.
В этом ли моя вина?
Стала холодна
Милая моя со мною.
Ей моя любовь с моей тоскою
Ненавистна и смешна.
Скажи мне, посоветуй,
Как мне петь отныне
О моей святыне?
Лад нарушен без наград.
Быть может, песней этой
После стольких бед
Вымолю привет.
Жизни я теперь не рад,
И не утолят
Годы злую эту муку.
Взял бы кто-нибудь меня в науку!
Петь хочу на новый лад.
Прекрасная! Размыкай
Скорбь мою немую.
Я ли не тоскую
По тебе давным-давно?
Пусть радостью великой
Обернется вдруг
Тяжкий мой недуг!
Сердце не побеждено.
Сокрушит оно
С бою всякую преграду.
