Дождь приостановился, но вода потоками облетала с молодых деревьев при каждом порыве ветра. Временами ветер украдкой выскальзывал из подлеска, овевая Небу запахами его страны — густым, приторным ароматом жасмина, цветущего по ночам, мускусным запахом залитых нор, оставленных обитателями. Но он не обращал внимания на эти запахи, он думал о мальчишке.
— Держу пари, ты сожалеешь, что ты ниггер.
«Ты выиграл бы это пари, — мысли Небу были ясны и четки, — ты выиграл бы его, потому что я ослаб и устал и хочу, чтобы мою страшную рану исцелила магия белых. Ты выиграл бы только поэтому».
— Послезавтра ты будешь там, — спокойно сказал он.
XIX
На рассвете Небу сказал своему вождю, сердцу: «Борьба утомительна. Сначала она трубит в трубы, а потом дребезжит, как надтреснутые литавры. Когда ты не можешь победить, у нее вкус тухлятины».
Небу услышал это на рассвете. Он услышал гулкие тяжелые удары барабана в сердце и быстрые звонкие трели барабанчиков в висках и запястьях. Они окружили его со всех сторон и оглушили его. Приступы пронзительной боли участились. Он повернулся, и боль повернулась вместе с ним. Он сел на одеяле, расстеленном на земле, и боль приподнялась вместе с ним, она была неразлучным спутником. Было трудно распрямить ноги, ибо в них натекло много гноя. Его плечи заговорили с ним, и голос их был негромок, но достаточно внятен, они заявляли, что продолжают служить ему. Однако ноги беспокоили его.
Сами ноги размышляли, смогут ли они принести в дар Великому те многие мили горного пути, которые предстоит проделать. За ночь он сильно распух от пояса до пяток. Но сернистое озеро было уже недалеко. Он узнавал приметы его близости, он был уверен, что завтра искупается в нем.
С трудом оторвавшись от земли, он встал во весь рост у огня. Неукротимая шея, плавно переходившая в гордую голову, загудела от напряжения. Небу глотнул слюну, она отдавала горечью. Он направился к выходу. Он выглянул наружу и вернулся к костру. Стоя возле огня, он задумался.
«Но если я могу умереть, значит, я могу победить», — сказал Небу сердцу-вождю. Вождь, соглашаясь, кивнул; он был далеко.
Неизвестность возбуждала, тревожила и злила мальчишку. Он чувствовал, что взял верх над черным, но леопард был для него еще не перевернутой страницей. Он, конечно, не признается суеверному ниггеру, но он отлично слышал, как леопард, припав к земле, произнес его собственное имя, а этот черный идиот вертелся на земле и таращил глаза. Он не мог себе представить, откуда леопард узнал его имя. Его не знал никто на протяжении многих миль вокруг. Он даже не сказал его черному. Так откуда же эта зловонная кошка узнала его имя? О, если бы он мог как-то сам справиться с леопардом! Он думал об этом всю ночь, но ничего путного не приходило в голову. Мысль бесцельно скользила где-то на высотах, вслушиваясь в звучащую там музыку. Он следил за Небу, как тот ходил ко входу и обратно. Запах гноя наполнял пещеру. Он может спокойно снять этого со счетов. Леопард — вот что беспокоило его.
