— Да что я могу сказать, — буркнул Двэселит, — он приказывал, мы исполняли.
— Это не допрос, — поспешил я добавить, зная, что в случаях, когда все их высказывания фиксируются на бумаге, люди часто становятся уж очень несловоохотливыми. — Если бы вы могли охарактеризовать мне его как человека, это облегчило бы мою работу и помогло бы установить, почему он погиб. — Я даже улыбнулся несимпатичному великану, чтобы задобрить его, и спросил: — Изменилось ли что-нибудь у вас на работе с приходом Ванадзиня?
— Да что ж... При нем, конечно, не посачкуешь...
— А у вас есть люди, которым это нравится?
— Да что ж... С кем не случается, — выкрутился великан.
— А при Ванадзине вы стали больше зарабатывать или меньше?
— Больше работали, больше и зарабатывали.
Догадавшись или услышав, о чем мы рассуждаем с Двэселитом, другие рабочие остановили свои токарные и сверлильные станки. Я спросил, нарочно ни к кому не обращаясь:
— Почему от вас ушел Ошинь?
Молчание. Покрякивают, переминаются с ноги на ногу. Наконец парень с замасленными рыжими усиками проронил:
— Схлестнулся с заведующим, ясное дело.
— Из-за чего?
— Нарубил дров! На тракторе...
— Это Ошинь-то? Как же это он?
— Набрался, ясное дело.
Из разговора выяснилось, что по требованию Ванадзиня у Ошиня были отобраны права на вождение трактора до тех пор, пока он не бросит пить, а тот, как человек строптивый, взял и ушел с работы совсем. В последний день Ошинь опять «поднабрался» и даже ворчал, что его несчастье Ванадзиню на пользу не пойдет; он, Ошинь, еще обломает рога приблудному бычку!
Такой оборот разговора явно не понравился Двэселиту. Он выпрямился и, глядя на меня с высоты своего роста, проворчал:
— Не верю я в это дело.
— В какое?
— Да что Валдис наш, Ошинь... Наберется, языком треплет, это да. А чтобы... Э! — Великан презрительно махнул своей чересчур широкой ладонью и опять принялся разглядывать и ворочать деталь, которую перед тем обтачивал.
— Ну, уж если по совести говорить, Валдис не только языком трепал, — заговорил тихий, маленький человечек, полная противоположность Двэселиту. — Накачается винищем, на всех так и лезет! Небось помнишь, даже на тебя однажды...
— А что он мне сделает? — Двэселит покосился на маленького человечка.
— Так это тебе... А подвернись ему кто не с такой медвежьей комплекцией? Взять, к примеру, меня...
Рабочие рассмеялись. Человечек продолжал, как бы оправдываясь:
— Вовсе я не собираюсь на Валдиса черт те что навешивать. Когда он трезвый, лучше его человека днем с огнем не сыщешь, а уж как приложится... Да что говорить, потолкуйте лучше с его женой.
