Аура вложила всю непокорность в свой голос:
— Он знает, что является отцом Сильветты?
Молчание. Жар ударил Шарлоте в голову, как будто ее обожгло открытым огнем, и замахнувшись, она отвесила Ауре звонкую пощечину.
Та даже не пошевелилась: глядя с печалью она осталась сидеть на краю постели.
— Почему ты поступаешь так со мной? — тихо спросила Шарлота. Её голос был не сильнее чем легкое дуновение ветра. — Почему? Ответь мне.
— Ты сама так поступаешь с собой, мама. Это целиком и полностью твоя вина.
Казалось, на какое-то мгновение Шарлота погрузилась в себя. Потом, как будто очнувшись, она провела рукой по глазам, размазывая косметику.
— Это все Нестор, не так ли? Это он рассказывает подобные вещи?
— Нет, мама, он тут ни при чем. Но многого не надо, чтобы понять правду.
— Тогда послушай меня внимательно: что бы ты ни хотела считать правдой — на самом деле, все совсем по-другому. — Шарлота резко повернулась, рванула на себя дверь и вышла в коридор. — Совсем по-другому, понимаешь?
Дверь захлопнулась, и Аура осталась одна, облитая разноцветным светом оконной мозаики. Взбешенная собственной злобой, она схватила ботинок, и, размахнувшись, со всей силы запустила им в окно. Стекло не разбилось — ботинок отскочил и упал на пол.
«Зачем я это только сказала? — думала она в отчаянии. — Как я могла сказать ей такое?»
Аура упала на постель и горько зарыдала.
* * *
Когда Джиллиан в полдень сошел с поезда, он решил купить ежедневную газету, но вокзал был таким маленьким, таким бедным, что в нем не было даже киоска.
Гермафродит был единственным пассажиром, высадившимся здесь. Сумку с вещами и пару инструментов, которые дали ему Камень и Нога, он с удовольствием оставил бы в вагоне — они будут ему только помехой. Он не испытывал нужды ни в оружии, ни в одежде — послезавтра он уже поедет назад. Джиллиан ни секунды не сомневался, что к тому времени выполнит свой заказ.
Держа в правой руке противную сумку, он прошел мимо домика смотрителя к выходу. Здесь не было ни зала ожидания, ни какого-либо другого помещения, в котором он смог бы согреться, поэтому ему пришлось почти час простоять на пронизывающем ветру, пока не показалась приближающаяся упряжка.
Станция одиноко располагалась посреди поросшей травой равнины, которая где-то на севере граничила с дюнами. Черная железнодорожная насыпь, разделяющая скудный ландшафт на две половины, была единственной, что было заметно под этим серым осенним небом. Джиллиан видел на какой-то карте, что на некотором удалении есть деревня, в получасе езды на восток, откуда оставалось всего ничего: какая-то поездка на лодке до острова, на котором располагался замок семьи Инститорис. Джиллиан ненавидел лодки, и терпеть не мог моря.
