— Ты — самое большое разочарование в моей жизни, Энгель, — сказал он. — Как доверенный помощник ты никуда не годен.
Энгель нахмурился, пытаясь сосредоточиться.
— Наверное, надо поговорить с гробовщиком.
— С владельцем похоронного бюро. Он предпочитает этот титул.
— С владельцем бюро. Полагаю, он был последним, кто видел труп Чарли и может знать, что случилось с телом.
— А куда он мог его сунуть, если не в гроб? — возразил Ник Ровито.
— Может, продал медицинскому колледжу.
— Чарли Броди? На кой черт он нужен медицинскому колледжу?
— Для опытов. А может, чтобы сделать из него чудовище Франкенштейна.
— Чудовище Франкенштейна? Сам ты чудовище Франкенштейна. Я послал тебя на простейшее задание достать вонючий пиджак. А ты возвращаешься и травишь байки о чудовищах Франкенштейна.
— Ник, я не виноват. Я туда ходил. Будь Чарли на месте, все было бы в порядке.
Ник Ровито уперся кулаками в бедра и сказал:
— Послушай одну историю. Как на духу карты на стол. Какие тайны можно иметь от друзей? Так вот, ты пойдешь и доставишь мне пиджак. Мне плевать, куда делся труп Чарли Броди, плевать на студентов-медиков и чудовищ Франкенштейна. Для меня имеет значение только пиджак. Найди его мне, Энгель, иначе отправишься в Бруклин, где пустует роскошный гроб, снова выроешь могилу, залезешь в гроб и захлопнешь за собой крышку. Я понятно выражаюсь?
— Иногда я жалею, что не вступил в армию. В тридцать восемь лет уже вышел бы в отставку.
Ник Ровито пытливо взглянул на Энгеля, и черты его смягчились.
— Энгель, — произнес он гораздо спокойнее, чем раньше, — не говори так. Не обращай внимания на мои слова. Я просто не привык подниматься в половине пятого утра, не привык к пустым гробам и пышным похоронам без покойников. Просто не привык, вот и все.
— Черт возьми. Ник, со мной такое тоже не каждый день случается.
— Это можно понять. Если стать на твое место, то, разумеется, каждому будет ясно, что ты сделал все возможное. И ты был прав, придя ко мне. В конце концов, разве не ты спас меня от Коннели? Разве не ты моя правая рука? Я не должен был на тебя набрасываться. Ведь если ты ни в чем не виноват, значит, во всем виноват Чарли Броди, и остается только сожалеть, что подонок сдох. Будь он жив, ты убил бы его мне в подарок.
— Да нет, — ответил Энгель, — ты правильно сделал, что взгрел меня. Я не должен был упускать Вилли. Это моя недоработка.
— Черт с ним, с Вилли, кого он волнует? Не пройдет и недели, как его накроют. На худой конец, пусть Гарри взрывает кегельбан. Пиджак — вот что главное.
