Например, в прошлый раз она запекала мясо в керамической миске, поскольку обе кастрюли, и белая, и красная, оказались заняты. Миска почему-то не треснула и не сгорела, а мясо получилось превосходным, и Марта решила, что придумала совершенно новый способ приготовления свинины.
— Данилов, ты ужинать будешь? — крикнула она, задрав вверх голову, и прислушалась. Из спальни не долетало ни звука. — А, Данилов?
— Да, спасибо, — сказал он совсем близко, и Марта вздрогнула. — Ты остаешься ночевать?
Она пожала плечами, глядя, как разгорается огонь под красной кастрюлей.
— Если остаешься, я открою вино.
— Я вполне могу тяпнуть и поехать.
— Нет, — сказал Данилов твердо, — не можешь. Снег, дороги очень плохие.
— Наплевать на дороги, — пробурчала Марта. — Давай свое вино, Данилов.
— Значит, остаешься, — подытожил он. — Что у нас? Мясо или рыба?
К рыбе полагалось белое вино, а к мясу красное. И никогда наоборот.
Правила есть правила. Запивать шампанским картошку — преступление.
Локти на столе — ни в коем случае, даже дома. Пиво из горла — отвратительно.
— У нас рыба, — проинформировала Марта, — я с ней возилась целый час. Постарайся выразить что-то вроде восхищения.
— Постараюсь, — пообещал Данилов. Подумал и добавил: — Я всегда очень благодарен тебе за твои усилия. Спасибо.
— Пожалуйста.
Он осторожно вытащил пробку и посмотрел на Марту.
— Что с тобой? Ты чем-то расстроена?
— Ничем я не расстроена.
— Работа? Или… Петя? Он в Москве?
— Улетел, — сообщила Марта, — на три дня. Скоро прибудет. Просил не скучать.
— А ты скучаешь? — спросил Данилов рассеянно.
Ну как с ним разговаривать? Как?!
Марта сердито уселась за стол, немедленно поставила на него локти и залпом выпила полбокала. Вернее, не бокала, а того количества вина, что Данилов налил ей.
Данилов молча смотрел на нее.
— Я беременна, — выпалила она и допила вино. — Наливай еще.
Данилов ничего не понял.
— Ты… что?
— Я ничего, — ответила Марта злобно, — со мной все отлично. Я в интересном положении. Жду ребенка. С женщинами время от времени такое случается.
Данилов подлил ей вина. И себе подлил тоже.
— Я поздравляю тебя, — сказал он растерянно, — это хорошо. Это хорошо, да?
Хорошего было мало.
Ему не нравился ее Петя, не нравился его образ жизни, не нравилось его отношение к Марте. Ничего не нравилось.
Петя любил сало, жареную картошку и, подвыпив, заставлял всех петь хором «на тот большак, за перекресток». Кроме того, он писал стихи и декламировал их при каждом удобном и неудобном случае. В особо патетических местах голос у него дрожал и срывался — «от чувств-с», как говорил дед Данилова, когда рассказывал про очередную защиту очередной докторской, на которой ему приходилось присутствовать. Марту Петя интимно прижимал к своему боку, слегка трепал по коротким волосам и говорил задушевно, что ему «никогда не везло с женским фактором и вот наконец-то повезло».
