Медленно приблизившись к лежащему, Галахад ощутил тревогу, что человек мёртв. Стоило ему повернуть бездвижное тело, как он увидел размозжённую голову пришельца. Рыцарь повернулся в сторону каменного льва и его огромной прижатой лапы, чтобы внимательнее рассмотреть её. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – худшее предположение оправдалось, на лапе каменного зверя отчётливо виднелось кровавое пятно.
– Всё ясно – этот несчастный неосторожно приблизился к статуе льва, ничего не зная об испытании и ритуале.
Картина вырисовывалась весьма красочная и ужасная одновременно. Как только незнакомец переступил Последнюю Черту, виднеющуюся на глянце почти чёрного пола тонкой красной линией, лев ударил его поджатой лапой, раздробив череп своим смертоносным когтем.
Учитывая десятиметровую высоту хищного хранителя входа в келью Грааля, смерть наступила мгновенно. Это можно было бы предположить сразу. Тело лежало недалеко от выхода из зала, у самой стены, а это значит, что его отбросило от Последней Черты почти на двадцать шагов.
Галахад не мог обвинить бога в жестокости к пришельцу из мира людей. На протяжении долгих веков своего пребывания в храме Грааля рыцарь всякий раз, изо дня в день добросовестно исполнял заветный ритуал, когда намеревался войти в келью с источником вечной жизни и Граалем. Преступи он хоть единожды Последнюю Черту, не исполнив положенного, его ждала бы аналогичная участь.
– Всё справедливо…
Неожиданно, его осенила догадка, дающая надежду на успокоение его разума, который всё еще находился в смятении от увиденного.
– Как я сразу не догадался?! Это неверный – не христианин! Он хотел уничтожить святую Чашу!
Впрочем, подобное предположение не принесло ожидаемого покоя душе. Галахада охватило странное чувство, которое он никак не мог объяснить. Ощутив страшную усталость, неожиданно навалившуюся на него тяжёлой ношей переживаний, старец прислонился к стене, чтобы перевести дыхание и упорядочить свои мысли.
После недолгого раздумья он отчётливо понял, что тревожило его больше всего – страх, предчувствие непреодолимой, неведомой опасности. Нет, это не был страх от приближающегося врага. Галахад никогда не ведал этого постыдного для рыцаря чувства. Даже в самых кровавых сражениях и поединках с сильнейшими соперниками он сохранял спокойствие и хладнокровие.
Тем более, сейчас, когда храм был полуразрушен и замурован песком, после обрушения стен каньона, ему нечего и некого бояться – он был одинок и надёжно защищён от любых нежданных пришельцев из мира людей. Странно, даже осознавая это, рыцарь испытывал именно страх, в основе которого было беспокойство от возможной потери чего-то важного и священного для него.
