Рыцарь чувствовал, что этот отчаянный незнакомец симпатичен ему. Он вспомнил девушку, которая чуть не погибла в провале только из-за того, что не смогла побороть в себе желание завладеть Граалем. Скольких людей погубила гордыня – гордыня владеть святыней, быть единственным хранителем реликвии. К удивлению Галахада, добровольного затворника этого священного места, его мысли перескочили с философской направленности на совершенно иную и далеко не богоугодную тему.
– Несомненно, красивая девушка. Впрочем, она была не права, когда обиделась на этого славного юношу, спасшего её от падения в яму. Господи, сколько веков я не видел женского лица? – подсчитав в уме примерный срок своего пребывания в храме, он ужаснулся. – Боже! Прошло почти десять веков! Это же целая вечность… вечность моего одиночества.
Испугавшись собственных мыслей, или того, что они станут известны Всевышнему, Галахад поспешил заменить последнюю фразу на более мягкую формулировку.
– …Моего одинокого, добровольного служения богу, добытого в честном соперничестве с лучшими рыцарями мира. Ведь я единственный, кто удостоился права – служить Господу!
Проведя, таким образом, полное самоуспокоение и очищение своих помыслов, рыцарь пришёл к заключению, что его одиночество не было заточением. Оно несло в себе высший смысл существования и жизни любого человека – служить богу всецело.
Успокоившись, он подошёл к краю образовавшегося в храме провала. Из его глубины едва доносились слабые звуки бурлящей лавы, находящейся под достаточно прочной толщей земли, что даже жар, который должен был заполнить весь храм, покинь Грааль стены храма, не мог пройти всей её спасительной мощи.
Встав на самый край весьма внушительной ямы, Галахад отыскал то место, где на не большом выступе лежал Грааль. Опустившись на уступ провала, хранитель надёжно взялся за лежащую рядом статую и, осторожно ступив на выступ, поднял Чашу. Как только святыня оказалась в его ладони, он поспешил покинуть опасное место. Впрочем, говорить о спешности человека, прожившего почти десять веков, можно, но, весьма относительно. Скорее, речь идёт, исключительно, о его желании покинуть это место как можно быстрее.
Миновав выход из зала храма, Галахад направился к огромной скульптуре лежачего льва, поджавшего к груди левую лапу, готовую нанести смертельный удар любому, кто осмелится не исполнить заветного ритуала. Однако внимание рыцаря привлёк не каменный лев, а человек, распластавшийся справа от выхода из зала храма. Тело находилось в довольно странной, какой-то не естественной позе.
