Переписка 1815-1825 | страница 8
Поручи дружбе любезного почт-директора два мои письма в Москву и поблагодари за строки, при доставлении письма от брата. Книги пришлю. Если на Сына не подписался, то не нужно.
Библию и Евангелие русское пуще всего.
Вот Сыну.
Поэма моя на исходе — думаю кончить [25] последнюю песнь на этих днях. Она мне надоела — потому и не присылаю тебе отрывков.
Св.[ерчок] Пушкин. 1820 28 март.
Я читал моему Преображенскому приятелю — несколько строк, тобою мне написанных в письме к Тургеневу, и поздравил его с счастливым испражнением пиров Гомеровых. Он отвечал, что [--] твое, а не его. Желательно, чтоб дело на этом остановилось — он кажется боится твоей сатирической палицы; твои первые четыре стиха на счет его в послании к Дмитриеву — прекрасны; остальные, нужные для пояснения личности, слабы и холодны — и, дружба в сторону, Катенин стоит чего-нибудь получше и позлее. Он опоздал родиться — и своим характером и образом мыслей, весь принадлежит 18 столетию. В нем [26] та же авторская спесь, те же литературные сплетни и интриги, как и в прославленном веке философии. Тогда ссора Фрерона и Вольтера занимала Европу, но теперь этим не удивишь; что ни говори, век наш не век поэтов — жалеть кажется нечего — а всё — таки жаль. Круг поэтов делается час от часу теснее — скоро мы будем принуждены, по недостатку слушателей, читать свои стихи друг другу на ухо. — И то хорошо. Покаместь присылай нам своих стихов; они пленительны и оживительны — Первый снег прелесть; Уныние — прелестнее. Читал ли ты последние произведения Жуковского, в бозе почивающего? слышал ты его Голос с того света — и что ты об нем думаешь? Петербург душен для поэта. Я жажду краев чужих; авось полуденный воздух оживит мою душу. Поэму свою я кончил. И только последний, т. е. окончательный, [27] стих ее принес мне истинное удовольствие. Ты прочтешь отрывки [ее] в журналах, а получишь ее уже напечатанную — она так мне надоела, что не могу решиться переписывать ее клочками для тебя. — Письмо мое скучно, потому что с тех пор, как я сделался историческим лицом для сплетниц С[анк]т Петербурга, я глупею и старею не неделями, а часами. Прости. Отвечай мне — пожалуйста — я очень рад, что придрался к переписке.