— Кажется, таким премудростям я тебя не учил, — заметил Конан.
Нет, учитель Конан, но у нас были и другие учителя…
— Стало быть, ты изменил моему великому учению? — нахмурился Конан, забавляясь.
— О нет, учитель, но наша философия дозволяет совмещать самые разные учения! В данном случае я отправился в путь, желая познать путь в его прямоте и людей в их самых разных свойствах, а это лучше всего делать не имея при себе денег.
— Понятно, — сказал Конан. Он отставил блюдо, на котором оставались только обглоданные кости, и взялся за кувшин с молоком. На мгновение задержался: — Может быть, ты выпьешь молока?
— Нет, учитель, благодарю. Я пью только чистую воду.
— Надо будет на досуге подпоить тебя чем-нибудь покрепче родниковой воды и посмотреть, что останется от твоей философии в пьяном виде.
— О, у нас есть учение о том, что пьяный человек раскрывает доселе сокрытые в нем возможности… — обрадованно зачастил Мэн-Ся.
Конан безнадежно махнул рукой.
— Ты невыносим, кхитаец.
Он откинулся к стене, ковыряя в зубах и озираясь по сторонам, и вдруг сердито нахмурился. Откуда взялся здесь этот человек? Киммериец мог поклясться, что когда он садился за свою вечернюю трапезу, незнакомца здесь не было.
Но теперь он сидел в дальнем углу и аккуратно, как кошечка, кушал какое-то жидкое варево, зачерпывая из глубокой глиняной миски.
— Кто это? — осведомился Конан у кхитайца.
Тот повернулся и несколько мгновений рассматривал чужака. Потом пожевал губами в явной растерянности.
— Кажется, он присоединился к каравану во время последнего перехода… Я его не заметил.
— В том-то и дело! — с досадой воскликнул Конан. — Я тоже.
— Вы, учитель? — поразился кхитаец, но тут же нашел ему оправдание: — Но этого и быть не могло, ведь вы находились далеко от нас, вы погребали доблестно павшего!
— Хочешь сказать, что он просто вышел из пустыни и пошел рядом с караваном, и шагал так, пока вы не добрались до места ночлега?
— Приблизительно так… Хотя повторяю, собственными глазами я этого не видел.
— Странно, не так ли?
— Странно.
Они помолчали, а потом, не сговариваясь, забрали — Конан свой кувшин с молоком, а кхитаец мисочку с недоеденным рисом — и пересели к незнакомцу; Конан справа, а Мэн-Ся слева.
— Мы не помешаем тебе? — спросил Конан с едва различимой угрозой в голосе.
Незнакомец глянул сперва на огромного киммерийца, затем на маленького кхитайца, приветливо улыбнулся куда-то в сторону и ответил:
— Пожалуй, нет. Вы уже пробовали здешнюю похлебку? Советую угоститься. Чрезвычайно питательно и полезно для пищеварения. Облегчает отбрасывание отходов жизнедеятельности…
