Им не дано было знать, что всего через четыре года и советским людям придется вступить в бой с фашизмом, что и советское небо попытаются завоевать самолеты с мрачными крестами.
Испанских ребятишек, а их приехало тогда более пяти тысяч, встретили с истинно русским гостеприимством. Все наперебой старались сделать им что-нибудь приятное, но душевные травмы быстро не рубцуются. И они долго еще ходили с печальными глазами.
Через несколько дней детей, приплывших из Испании тем рейсом, перевезли из Ленинграда в Крым и поселили в одном из лучших санаториев Симеиза, ставшем до октября филиалом знаменитой пионерской здравницы «Артек». Потом их приняла почти по-испански теплая черноморская жемчужина Одесса. («Все собираюсь съездить туда снова, – часто говорила нам Бегоня. – Хочется проведать милых людей, так по-отечески тогда отнесшихся к осиротевшим при живых родителях ребятишкам»).
Когда началась война, пришлось испанским ребятам поколесить по стране: Херсон, станица Курганная в Краснодарском крае, Саратов. Здесь Бегоня в тяжелейшем для ее второй родины 1942 году в 17 лет пошла работать на завод, до войны производивший мирные комбайны, а в грозную пору переключившийся на изготовление авиационной техники.
Испанцы тяжело переносили морозы в городе на Волге, и через год их перевели в Тбилиси на авиазавод имени Георгия Димитрова, а в конце войны в Москву, где девушка поступила работать на завод «Коммунар». На этот же завод пришел трудиться с другого предприятия и Борис Харламов, вставший к станку в 1941 году, когда ему исполнилось лишь четырнадцать лет.
Так получилось, что встретились молодой слесарь-сборщик Борис Харламов и токарь-револьверщица Бегоня Орибе-Абат. Борис знал десяток-другой испанских фраз, которые он выучил, общаясь с испанскими ребятами. Неподалеку от их домика на Соломенной сторожке находился один из домов для испанских детей (дети росли, и позже детские дома переименовали в дома испанской молодежи), и обитатели его частенько приходили смотреть, как Борис гоняет голубей.
Выражение «гоняет голубей» получило почему-то иронический смысл, его связывают с бездельем и ленью. А зря, эта древняя увлекательная забава вовсе не требует в качестве непременного условия безделье. Борис Харламов работал на заводе, работал хорошо, и свободные минуты проводил на голубятне, которую построил своими руками и содержал в идеальном порядке.
Тот, кто не гонял сам голубей, не может понять восторга, когда высоко в небо стремительно уходят твои сизари, дутыши, почтари. И ты стоишь на крыше голубятни и машешь шестом, словно сам вот-вот оторвешься от земли и взлетишь вслед за своими красавцами. (Любопытно, что многие «звезды» спорта заядлые голубятники – Константин Бесков, Вениамин Александров, Йозеф Черны.)
