На меня навалилось столько впечатлений, что ночь словно бы растянулась, став бесконечной. Предвидеть, что воздействия электрического потока окажутся столь глубоки, столь страшны, я никак не мог. Я доказал — в этом не оставалось сомнений, — что поток способен оживить человеческий труп, но столь непредсказуемым и ужасным образом, что мне впору было устрашиться при виде дела собственных рук. Я устрашился — иначе не скажешь — себя; устрашился того, чего могу достигнуть, и того, чему могу сделаться свидетелем. Какие еще секреты откроются мне, решись я продолжать свой странный эксперимент?
Впрочем, размышления скоро помогли мне прийти в себя. Меня успокоило бормотание Темзы. Дымка рассеялась, и сделались видны очертания города. Время близилось к рассвету. Я проработал всю ночь. Вскоре жизненный цикл начнется заново. Ощутивши, как пробуждается к жизни громада Лондона, я и сам набрался свежих сил. Сделать мне предстояло многое.
Я дремал у камина в своих комнатах на Джермин-стрит, как вдруг меня пробудил внезапный стук в дверь на улице. Не успел я толком прийти в себя, как в комнату вошел Фред.
— Простите великодушно, сэр, да только к вам Фиш какой-то пожаловал.
— Что ты такое несешь, Фред?
— Да я его то же самое спрашиваю, а он все: «Фиш, Фиш». Я ему: рыбник у нас рядом, только по улице пройти.
В этот момент в комнату влетел Биши и, пронесшись мимо Фреда, обнял меня все с теми же пылом и оживлением, какие мне помнились.
— Милый мой друг, — сказал я, — а я-то думал, вы живете на севере.
— Я возвратился в теплые края, Виктор. К своим друзьям. — Он отступил на шаг и взглянул на меня. — Вы на меня сердиты?
— Был. Да, признаюсь. Очень. Но разве могу я сердиться теперь, когда вижу вас.
— Я рад. Знаете, Виктор, я пришел отдать те пятьдесят гиней. Мой ненавистный отец выплатил мне содержание.
— К чему вы — это вовсе не обязательно.
На миг он снова уставил на меня взгляд:
— Зачем вы не писали о том, что были больны?
— Болен? Я никогда в жизни не чувствовал себя лучше. Здоровье мое превосходно. — Вид у него был озадаченный. — Простите, если я вас разочаровал.
— У вас изменилось выражение лица, Виктор. Тут вам меня не обмануть.
— Что ж. На смену юности приходит зрелость. Не думайте более об этом. — Я попытался сохранить веселость и спокойствие. — Где вы остановились в Лондоне?
— Мы с Гарриет нашли комнаты в Сохо. Назад, Виктор, в наши старые излюбленные места!
— Как поживает Гарриет?
— Хорошо. Цветет. — Он засмеялся. — Растет в манере самой что ни на есть своеобразной.
