Я написал к Дэниелу Уэстбруку пару дней спустя после своего прибытия, сообщив о своем намерении остаться в Лондоне и осведомившись, нет ли новостей от его сестры. Несколько дней от него не было никаких известий, но однажды вечером, возвратившись на Джермин-стрит после осмотра своего нового помещения, я застал его оживленно беседующим с Фредом у входа в дом.
— Милый мой Дэниел, — сказал я, — входите же скорее.
— Этот паренек лает на меня, словно Цербер.
— Он говорит, сэр, что вы знакомы.
— Конечно знакомы, Фред.
— У него визитной карточки нету, сэр.
— Карточка ему не надобна. Мистер Уэстбрук — старый приятель. Теперь ты знаешь его в лицо, так что оказывай ему любезный прием.
— Слыхал, старина? — обратился к нему Уэстбрук.
— Я, мистер Уэстбрук, больше лаю, чем кусаюсь.
Выражение лица у Фреда было неисправимо дурашливое — до того, что оба мы расхохотались.
— Что ж, они обвенчались — это несомненно, — сказал мне Дэниел, как только мы устроились у меня. — Гарриет писала ко мне из Эдинбурга. Теперь она — миссис Шелли.
— Вы не рады?
— Я предпочел бы, чтобы это произошло при других обстоятельствах. Однако я рад за нее. Теперь перспективы в жизни у нее неизмеримо лучшие. Даже отец понимает, что все сложилось удачно.
— Обсуждала ли она с вами свои планы?
— Они переезжают в Камберлэнд на месяц-другой. Полагаю, мистера Шелли интересуют поэты Озерной школы. Вам они известны?
— Я их читал.
— По словам Гарриет, с одним из них он успел снестись, и ему предложили внаем коттедж у озера. Какого именно, она не помнит.
— Прекрасные новости.
— Надеюсь, что так и есть. Они звали меня к себе погостить.
— Превосходно. Рассказывала ли Гарриет что-либо о Биши?
— Он все время проводит за чтением книг из подписной библиотеки и за сочинением писем к своему отцу.
Я подозревал, что ни та, ни другая деятельность больших плодов не принесут, но ничего не сказал. Мне не хотелось разрушать счастливые ожидания, которые Дэниел питал относительно этого брака, хотя причин для оптимизма было, на мой взгляд, немного. Данный мезальянс — а мне он представлялся именно таковым — ничего хорошего не обещал. Мы заговорили о других вещах. Он рассказал мне о новостях Лиги народных реформ и о давешнем собрании на Кларкенуэлл-грин, когда вызваны были войска. Им приказали подавлять любые возмущения спокойствия, однако собрание прошло вполне мирно. По словам Дэниела, войскам и самим чрезвычайно не хотелось вмешиваться.
— Они тоже трудящиеся, — сказал он. — Они не станут проливать нашей крови.
