Аня Каренина | страница 5
Облонский схватил матерящуюся супругу за руку и оттолкнул от себя. Долли бросила ремень и заметалась по коридору в поисках чего-нибудь тяжелого. Стива тем временем улизнул в кухню, чтобы убрать в холодильник пиво и положить повыше пакет с чипсами. Жгучее ощущение досады за испорченный вечер постепенно перерастало в ярость. Услышав сзади какой-то шорох, Стива обернулся и чудом успел увернуться от деревянной щётки для обуви, полетевшей в его голову. Щётка попала в гору грязных кастрюль на кухонном столе, которые посыпались на пол с чудовищным грохотом.
— Совсем сдурела, что ли?! Ты соображаешь? Нет?
Стива никак не ожидал такой бури эмоций от жены, которую считал заморенной, страшной и глупой. Всё это время он был уверен, что Долли до его личной и половой жизни нет никакого дела. Она ведь день-деньской мотается по рынкам в поисках дешёвых продуктов, а вечером стирает грязное бельё, пелёнки и прочую дрянь. Ещё три раза в неделю ходит в какую-то контору на четыре часа — работать телефонным диспетчером. На эти деньги, кстати сказать, они и живут. Ну где тут ревности ещё притулиться?
— Это ты сдурел! У тебя здесь жена, дети!! А если заразу какую подцепишь?! И вообще, в доме денег ни копейки, а он по бабам ходит! Детям бы фруктов хоть раз купил, гад! А это что? — Долли ткнула пальцем в пакет с чипсами.
— Чипсы, — ответил Стива, пожав плечами.
Долли, повинуясь безошибочной женской интуиции, оттолкнула его в сторону и открыла холодильник. Увидев лежащую на пустой полке бутылку с пивом, она замерла, потом медленно закрыла холодильник, повернулась к мужу, лицо её выразило глубочайшее, бездонное страдание, лютую ненависть, страх и обиду, причём всё это одновременно. У неё вытянулось лицо, губы затряслись и выгнулись подковой, нос как-то напрягся и расплющился. Некоторое время Долли беспомощно хватала ртом воздух, а потом, несколько раз шумно втянув набежавшие сопли, заревела в голос. Она рухнула на табуретку, сметя со стола рукой оставшиеся кастрюли, чашки и несколько ложек.
Стива молчал, не решаясь ответить супруге. Впрочем, чем дольше ревела Долли, тем больше она его бесила. Стива скользил взглядом по её выцветшим, омертвлённым химической завивкой волосам, расплывшемуся рыхлому телу, заметил красные потрескавшиеся руки, ясно представил себе дряблые целлюлитные ляжки под халатом. Как там у Шекспира? «Офелия, о нимфа!..» Или это у Пушкина? Стива задумался о высоком, и бабий вой из грязного кухонного угла стал раздражать его ещё больше.