Вронский надел черные блестящие плавки и джинсовый комбинезон, серые кожаные сандалии из толстых ремешков, большие черные очки. С большой спортивной сумкой он вышел из дома и направился в сторону метро. «Ну и хрен с ними!» — подумал он, проходя мимо подъездов Петрицкого с Игорьком. Сейчас он развалится на горячем песке один. Не надо слушать тупую болтовню этих идиотов. Не надо, закрываясь газетой, слушать, как эти двое уродов пытаются клеить баб. Свобода! Вронский втянул полную грудь раскалённого пыльного воздуха и почувствовал себя счастливым. «Полежу чуть-чуть, а потом пристроюсь к каким-нибудь клевым девкам в волейбол играть», — подумал он, залезая в маршрутку.
Аня видела из окна, как Алексей выходит из своего подъезда в джинсовом комбинезоне на голое тело, с большой сумкой через плечо. «На пляж, наверное, — подумала Каренина и почему-то обиделась. — Не мог позвать, козёл! Всё равно один едет!»
На улице такая погода! Солнце, жара, на небе ни облачка, а она сидит дома. Аня вскочила и зашагала по комнате. Всё раздражало. Толстый слой пыли на мебели, истертый грязный ковёр под ногами, тумбочка с мамиными лекарствами, полка, набитая сочинениями Ежтова Анненского…
Каренина-старшая укатила на собрание своего феминистского общества. Ну почему в районной библиотеке, куда мать могла добраться на своей каталке, обосновалось именно это общество! А не какой-нибудь кружок кройки и шитья! Была бы хоть польза какая-то! Так нет же, мамаша только и делает, что беспрестанно мурыжит всех своими речами. Надо быть личностью, надо всего добиваться самой, надо начинать с самых низов, надо полагаться на собственные силы и так далее, далее, далее. От всех этих речей только растёт уверенность, что Ане всю жизнь придется быть нищей уродиной! Мать строжайше бдила, чтобы дочь, не дай бог, не сделалась обязанной какому-нибудь мужику. Поэтому из всех дерьмовых шмоток, что продают в секонд-хенде, специально для Ани выбирала самые дерьмовые!
— Бесит!
Каренина-младшая толкнула стул, тот начал падать, она попыталась его поймать и двинула тумбочку, служившую Анне Аркадьевне письменным столом. Любимая мамашина ручка с символом Венеры на колпачке свалилась на пол.
— Чёрт! — Аня попыталась поймать ручку ногой, но получилось так, что она, наоборот, забросила её далеко под кровать.
Грязно ругаясь, Каренина-младшая встала на четвереньки. Морщась и отворачивая лицо от грязного вонючего пола, она стала шарить руками под кроватью. Ничего.
