— То-то же, — назидательно заключила Долли, вставая из-за стола. — Никаких измен! А если и надо говорить, так только то, что ты ему мудя серпом отрежешь, если что! И надо резать, чтоб другим неповадно было!
— Кому другим?
— Мужикам другим! Так одному отрежут, другому отрежут, а третий задумается!
— Так они же тогда вообще жениться перестанут!
— Не перестанут, — Долли сделала рукой знаменитый жест Ленина, толкающего речь с броневика. — Кто-то же должен им портки стирать и жратву готовить!
— А они прислугу будут нанимать, сами будут готовить! По-любому лучше себе пельменей сварить, чем этого… ну… ну того самого лишиться.
— Ага! Сейчас! Большинство из них себе на жратву не зарабатывает! Откуда только на водку берётся?! Да на пиво это проклятущее! Прислугу нанимать! Готовить! Скажешь тоже…
— Но есть же такие, которые могут!
— Есть, — Долли проникновенно посмотрела Ане в глаза. — Но мало их, и страшно далеки они от народа. То есть от нас с тобой.
«Ну от тебя, может быть!» — со злостью подумала Аня.
Долли ушла, а Каренина-младшая осталась сидеть, уставившись в одну точку.
— Вот блин! — прошипела она наконец.
Дарья её взбесила предположением, что гипотетический Анин муж гипотетически может изменить ей с реальной Кити.
Даже через десять минут Каренина не успокоилась.
Она снова налила в чайник кружку воды и поставила кипятиться. Прислушавшись к звукам в коридоре, тихонечко снова вытащила свой дневник. Хотелось записать «ответ Чемберлену», то бишь Долли. Но слов почему-то не подобралось.
Аня перевернула несколько страниц назад и стала читать.
25.05.20… г.
Здравствуй, мой дружочек-дневничочек, сегодня мы видели Вронского в центре. Он был реальный!!! Он был просто супер!!! Мы обалдели, даже Кити. В короткой белой майке в обтяжку, загорелый живот торчит с кубиками, джинсы тоже в обтяжку, попа — «просто пэрсик»! Джинсы снизу закатанные до икр. Икры — каменные! Ноги волосатые-волосатые!! И черные сандалии. На шее костяные бусы, очки «Гуччи»! Я до сих пор не могу прийти в себя.
Кити рот раскрыла, стоит, глазами на него хлопает. А он ей: «Привет! Как дела? Может, пойдём погуляем?» Она молчит. Он ей: «Молчание знак согласия, но извини, я сегодня занят». И дальше пошёл.
Хотя он просто дурак. И торчит от Кити или вид делает, что торчит, потому что она типа продвинутая девчонка. Жили бы мы в восемнадцатом веке — он торчал бы от меня. На МХК нам рассказывали об «эволюции идеалов красоты женского тела». Урок истории порнографии, как Стива сказал. Было же, блин, время, когда чем толще — тем лучше. И одежда такая, что ног не видно. Хотя я думаю, что в то время такая кретинская семья, как наша, всё равно была бы нищей. Собирала бы дрянь по помойкам и ходила в лохмотьях. И была бы я, блин, тощая как спичка — опять непопадалово!
