— Генка, где же ты? Давай сюда! — закричали с раскопок.
— Извините, я должен бежать.
— Геннадий, зайдите ко мне на работу, скажем, завтра, после четырех. Вам удобно?
— Да, — кивнул он на ходу.
— Там вы мне все и расскажете. Хорошо?
— Приду! — крикнул он и побежал к своим.
Анжелика стояла одна, видимо, дожидаясь, когда я закончу разговаривать.
— Валерия, смотри, — она протянула мне грязный обрывок бумаги.
В центре равностороннего треугольника был нарисован глаз. Под основанием треугольника виднелось изображение голубя с распахнутыми крыльями. Всю эту композицию пересекала жирная черная молния с наконечником, смотрящим вниз.
— Что это? — спросила я. — Масонский знак? Или часть доллара?
— Ни то, ни другое, — Анжелика отобрала у меня бумажку. — Это наш знак.
— Чей наш? — я ничего не понимала.
— Наш, харамитов. А Илюша нашел его на этом саркофаге. Знак был высечен на внутренней стенке, а вокруг него — иероглифы. Скорее всего, они обозначали смысл или приказ.
— Ну так давай, посмотрим на него живьем…
— Невозможно, — вздохнула она, — в тот день, когда нашли Илюшу в саркофаге, эти знаки были стесаны. Причем неизвестно, кто это сделал — Илья или тот, кто его убил.
— Да уж, история… Ты думаешь, что если бы мы знали, о чем говорят эти иероглифы, то мы бы нашли убийцу Ильи?
— Разумеется, — Анжелика серьезно взглянула на меня. — А из-за чего еще его убивать? Тихий, спокойный человек, мухи не обидит. Если убили, значит он что-то знал. А другие у него это хотели выведать. Вот и все.
— Тебе не кажется, что нужно обо всем рассказать Борнштейну? — спросила я, кстати вспомнив, чем заканчивались обычно самодеятельные истории, в которых я принимала участие.
— Интересно, и что ты ему скажешь? — в голосе моей спутницы послышалась издевка. — Покажешь бумажку? Он пошлет тебя и правильно сделает. Ты забыла, как он тебя встретил? В штыки!
— Ты преувеличиваешь. Откуда у тебя эта картинка?
— Ефим дал. Потом муж нарисовал еще один рисунок, со всеми иероглифами. А этот черновик Фима просто сунул в карман, когда Илья пошел домой обмозговать открытие.
— И что ты собираешься с этим делать?
Анжелика посмотрела на меня с обидой:
— Какая ты черствая, Валерия! Это же Илюша нарисовал! Эх… — она махнула рукой и пошла к машине.
Нет, вдова-харамитка мне определенно действует на нервы!
* * *
Геннадий постучал в дверь моего кабинета в пять минут пятого.
— Заходите, присаживайтесь…
Он нескладно примостился на кончике стула и смутился.
