Элеонора неожиданно смутилась:
– Извините, баб… А как вас зовут?
– Рахиля Никитишна мы, надо что?
От этого сочетания имени и отчества я остолбенела, не зная, как мне обращаться к старушке – ведь лопну со смеху, выговаривая.
Но на стальную Элеонору это не произвело впечатления, и она сказала:
– Нам бы хотелось поговорить с вами, Рахиля Никитишна, вы бы не могли нас впустить?
– А позади никто не прячется? – подозрительно спросила бабка.
Мы, не сговариваясь, расступились, чтобы она смогла осмотреть лестничную площадку. Убедившись в полной безопасности, Рахиль Никитишна прикрыла дверь и, пошуршав цепочкой, впустила нас в квартиру.
Мне чуть не стало плохо от спертого воздуха. Все окна оказались закрыты, что было бы разумно при работающем кондиционере, но его не было и в помине. Разнокалиберная мебель, видимо, была собрана на «выставке», то есть взята оттуда, куда ее выставляют за ненадобностью. На полу лежал потертый палас, в углу большой комнаты до потолка были навалены коробки, перетянутые прочными веревками.
Не дождавшись приглашения, мы с Элеонорой осторожно уселись на шаткий диван, застеленный цветастым покрывалом.
Из соседней комнаты послышался мощный храп.
– Это Давидик, внук мой, – пояснила бабулька, – с ночной вернулся, отдыхает.
– Рахиля Никитишна, – обратилась к ней моя спутница, – вы из дома не выходите… Может, видели вчера вечером кого-нибудь, кто заходил ко мне в квартиру?
– Не мое это дело по чужим квартирам-то глазами елозить, – отозвалась старуха. – Ты ее спроси, – она ткнула в меня пальцем, – она тебе скажет, тоже ведь была намедни.
– Верно, – кивнула я, соглашаясь, – была, но нас интересует, кто был после меня? Дело в том, что после моего ухода кто-то устроил в квартире полный беспорядок.
– Украли чего? – заинтересовалась она.
– Нет, нет, – поспешила ответить Элеонора, – ничего не украли, только вещи раскидали.
– А раз не украли, так мне нет никакого резону встревать. Это ваши дела, семейные, а я в них не участник.
– Что значит семейные? – удивилась Элеонора.
– А то, что сын у тебя большой уже, а ты его за маленького держишь, денег не даешь, вот он по квартире-то и рыскает.
– С ума сойти можно! – Элеонора поднялась с дивана и нервно зашагала по комнате. – Ты что-нибудь понимаешь в этой дичи? – обратилась она ко мне.
Бабка видимо обиделась:
– Какая-такая дичь, вроде бы культурная женщина, а ведешь себя как неразумная, бегаешь тут, Давидика будишь…
– Послушаете, бабушка, – я совсем забыла, что она не любит, когда ее так называют, но у меня не было сил выговорить ее имя-отчество, – вы можете подробно рассказать, что тут произошло?
