— Американец? — Седовласый коршун, приклеившись ко мне хищным взглядом, быстрой скороговоркой пообщался со своими спутниками на туземном наречии.
Длинноволосый индеец сказал еще что-то, а толмач опять предложил нам перевод:
— Текумсе говорит, что американцы приходят куда хотят. И не уходят.
Собравшиеся рассмеялись.
— Не думаю, что меня порадовала бы такая перспектива, — холодно сказал я.
— Это Текумсе, вождь племени шауни, — представил Дафф. — Рожден в год кометы, поэтому говорят, что его имя также можно перевести как «летящая по небу пума». Он полагает, что земли вашей страны обширны и ее людям следует жить там, где они родились.
— А разве сам он не склонен к странствиям?
— Он имеет особые взгляды на географию и политику. Его спутник — знаменитый ирокез Джозеф Брент, а их толмач — фронтирский капитан Саймон Герти.
Герти?! Все явно ожидали моей реакции. К нам явился один из самых знаменитых негодяев в Америке, переметнувшийся на сторону индейцев во время войны и превзошедший своей известностью даже Дэниела Буна.[19] Враги уверяли, что он с наслаждением пытает белых пленных. Сейчас он показался мне одичавшим стариком, но, с другой стороны, его воинские подвиги закончились поколение тому назад.
— И что же Герти понадобилось здесь? — выпалил я.
— Здесь я живу, мистер Гейдж, — ответил он сам, — как и множество прочих верноподданных, согнанных со своих законных мест неким безумным мятежным ураганом. Меня вынудили стать беглым землевладельцем.
— Брент, как вам известно, также сражался за короля, — добавил Дафф. — Он прибыл сюда для переговоров с Текумсе. Все мы очень высокого мнения об этом молодом вожде.
Дурная слава Герти перелетела даже через Атлантику, и я не собирался любезничать с этим прохвостом.
— Вы предали ваш народ, как Бенедикт Арнольд.
Он в свою очередь глянул на меня словно на устрицу на блюде.
— Напротив, это мой народ предал меня. Я навербовал много солдат для Континентальной армии, а мне отказали в звании только из-за того, что я воспитывался в плену у индейцев. Потом они решили предать помогавшие им племена. Но разве мне стоит объяснять что-то о переходах на сторону противника такому человеку, как Итан Гейдж?
Я вспыхнул. Жестокое стечение обстоятельств, а не предательство вынудило меня в Святой земле метаться между англичанами и французами, но это было чертовски сложно объяснить. Что, безусловно, давало Герти определенное преимущество передо мной.
— Господин Дафф, — овладев собой, сказал я, — я понимаю, что здесь, в Канаде, я всего лишь чужестранец и гость в вашем доме. И вы вправе приглашать к себе кого пожелаете. Но должен сказать, что если бы эта троица встретилась мне на реке Детройт, то, вполне возможно, им грозило бы суровое наказание, весьма суровое. Саймон Герти подвергал американских пленных жесточайшим пыткам.
