-Может быть, завтра?
- Вы знаете, для человека моего возраста завтра иногда может оказаться никогда, - усмехнулся он через силу. - Но я недолго. Всего два слова. Я хочу просить вас взять эту 'книгу. Не для того, чтобы прочесть. Теперь я понял, что одному человеку это не под силу. Храните ее. Потом передайте дальше... Сигнал должен дойти... Feci quod potui, faciant meliora potentes*. (Я сделал все, что мог, пусть сделают больше те, кто сможет (лат.).)
Когда я пришел домой, меня ждал Коля Иванченко, секретарь райкома комсомола.
- Где тебя носит? Давай собирайся. На поезд как раз успеешь.
- Какой еще поезд?
-А сколько у нас поездов? В общем, ты собирайся, а я тебя в курс введу. Телефонограмма пришла из обкома, чтоб одного человека на семинар пропагандистов послать. Завтра утром начало. Как раз успеешь.
-А почему мне ехать? Больше некому?
- А почему не тебе? - набычился Коля.
Я понял, что спорить бесполезно. Да, собственно, почему бы и не поехать?
Три дня пролетели быстро. Днем я слушал лекции. А вечером в гостинице допоздна разглядывал цветастые страницы. Метод Холмса тут не подходил - его человечки хоть и были пляшущие, но стояли смирно. А тут эти круги, пятна, треугольники вились, как рой мошкары, снятый замедленной съемкой. Короче, тьма. И тут мне пришла мысль:
а не рассказать ли Леньке? Он как-никак кандидат каких-то там кибернетическо-математических наук. Может, подскажет какой-нибудь способ?
Семинар закончился. Сойдя с поезда, я решил по дороге домой зайти на толкучку. Бабки уже сидели со своими богатствами. Перебирая книги, я спросил:
-А Дмитрий Степанович не приходил?
-Да что ты, милый, его ж еще вчера схоронили...
Я шел домой, прижимая портфель, в котором лежала книга, его книга, которую он хранил и велел хранить мне...
Через неделю я получил письмо от Леньки, а еще через два дня он, как и обещал, ввалился ко , мне ранним утром.
- Чудак все-таки был этот дед, - сказал Ленька. - Ну где одному такую вещь разобрать. Отдай-ка ты ее мне, у нас знаешь, какие машины - в два дня любой орешек расщелкают...
Я отдал ему книгу. Под честное слово, что он сразу возвратит ее мне. Но ничего в два дня машины его не расщелкали. Из Ленькиных писем я знал, что сначала он "крутил" книжку после работы. Потом, когда его отругали за перерасход электроэнергии, он рассказал об этом на какой-то кафедре. Чем дальше, тем больше. Два дня превратились в два года. Ленькину самодеятельность сменила научная деятельность сначала группы из трех человек, потом пяти, пока, наконец, не была создана специальная лаборатория для расшифровки. И Ленька ее шеф. Правда, сама книга лежит в здоровенном сейфе - Ленька мне специально показывал, когда в прошлый раз я был у него. Берут ее только для особых экспериментов, а вообще всю ее переписали в память машины. Все это я хорошо знал - и вдруг эта Ленькина телеграмма.
