Буквально в двух шагах от меня ничего не было видно. Очертания судна расплывались в желтоватом веществе, прилипавшим к дереву и металлу. Сцепившись, слившись с релингом, колыхалась, притягивая взгляд, темная масса, отливающая шафраном.
Да, в самом деле, это был мир проклятой мечты, рокового колдовства, и сирены были его голосом. Они выли, трубили, жаловались со всех сторон незримого. Порой отдельные, порой смешавшиеся с апокалипсическим хором сирены выплескивали на пожираемое, погибающее человечество таинственные силы и неведомые знаки.
Они заставляли верить во все сказки детства, во все мрачные легенды Востока.
Какой волшебник, какой колдун извлек из воды и небес эту мягкую, липкую субстанцию, плотную, неосязаемую, которая пахла гнилой тиной и где огромные связанные животные кричали в отчаянии и ужасе?
Это ощущение снова заставило меня несколько раз пробежать по палубе, тщетно и с тоской разыскивая какой-нибудь проход, щель в немыслимой тюрьме, в которую нас заточили.
Чтобы вырваться из этого заключения, я укрылся в обеденном зале. Ибо в силу законов этого мира, наоборот, именно в закрытом помещении можно было обрести ощущение свободного пространства.
Возле стола с одним только прибором меня ожидал юнга.
– Сегодня все пообедали раньше, – сказал он. – Но ты можешь…
Я нетерпеливо прервал мальчика:
– Хорошо! Хорошо! Что происходит? Маленький малаец смотрел на меня, не понимая.
– Где мы? – спросил я.
– Устье Янг-Цы. Желтый туман, часто в это время года. – Мальчик ответил очень быстро и механически. Он привык к капризам реки и продолжал дальше: – Хочешь есть?
Я заметил, что очень голоден. Мой аппетит, равно как сон, не был рассчитан на непредвиденные обстоятельства.
Поглощая горячие благодаря усилиям мальчика блюда, я прислушивался к шуму судна.
Помимо предупреждений, подаваемых нашей сиреной, на которые отвечали сирены других судов, пленников тумана, казалось, всякая жизнь на „Яванской розе" угасла. Молчали и машины, и люди.
– Где второй лейтенант? – спросил я у юнги, уничтожив свой обед.
– На лестнице полуюта.
– Что делает?
– Не знаю, как сказать, но я могу показать…
Маленький малаец сделал ряд непонятных движений и сказал:
– Думаю, он развлекается.
Боб не развлекался, а используя рампу в качестве закрепленной перекладины, делал гимнастику. Чтобы установить это, мне пришлось почти столкнуться с ним.
Невероятно трудно было выполнять упражнения на этой выщербленной, покосившейся и скользкой деревянной планке.
